Эти слова противопоставляют изложение евангелия закону, который лжеучителя смешивали с евангелием. Он начинает это изложение с самого трогательного обращения к сердцам коринфян, которые были обращены в веру с его помощью. Начинает он говорить о своем служении, чтобы вновь представить себя, или же ему, как другим, нужны были рекомендательные письма к ним или от них? Они сами были его рекомендательными письмами, поразительное доказательство силы его служения, доказательство, которое он всегда носил в своем сердце, готовый показать его по каждому поводу. Сейчас он может сказать это, счастливый их послушанием. Почему они служили в качестве письма в его пользу? Потому что в своей вере, они были живым выражением его учения. Они были рекомендательным письмом Христа, которое с помощью его служения было написано на полотняных скрижалях сердца силой Духа, как и закон был написан на каменных скрижалях Богом.

Такова была уверенность Павла относительно его служения; его способность быть служителем Нового Завета пришла от Бога, но служителем не буквы, (даже не буквы этого завета, и тем более не буквы чего-либо другого), а Духа, истинному значению намерений Бога, как дал его Дух. Ибо буква убивает, как правило, навязанное человеку; Дух оживляет, как сила Бога в благодати - намерение Бога, сообщенное сердцу человека силой Бога, который дал его человеку, чтобы он наслаждался им. И сейчас это служение более четко показало разницу между ним и служением закону. Закон, начертанный на камнях, был представлен со славою, хотя это должно было прийти, как средство общения между Богом и человеком. Это было служением смерти, ибо они должны были жить, только соблюдая его. Это могло быть предписано только на этом принципе и никак иначе. Закон должен был соблюдаться; но человек, являясь уже грешником по своей природе и по своей воле, желал того, что запрещал закон, так что закон мог быть для человека только смертью - это было служением смерти. Это было также служением осуждения, потому что власть Бога пришла, чтобы дать закону полномочие осуждать все души, которые нарушали его. Это было служением смерти и осуждения, потому что человек был грешником.

И заметьте также, что смешение милости с законом ничего не изменяет в ее действии, за исключением того, что усугубляет наказание, которое исходит из этого, через усугубление вины того, кто попирает закон, так как он нарушал его, несмотря на доброту и милость. Ибо это все еще был закон, и человек был призван удовлетворять ответственность, под которую закон поставил человека. "Того, кто согрешил предо Мною, - сказал Господь Моисею, - изглажу из книги Моей". Образ, использованный апостолом, показывает, что он говорит о втором схождении Моисея с горы Синай, когда он услышал провозглашенное имя Иегова, милосердное и благодатное. Лицо Моисея в первый раз не светилось, когда он спустился: он разбил скрижали, прежде чем вернуться в стан. Во второй раз, Бог представил перед ним всю свою доброту, и лицо Моисея отражало славу, увиденную им, хотя и частично. Но сыны Израиля не могли вынести этого отражения; ибо, как можно это вынести, когда это должно осудить тайны их сердца? Ибо, хотя благодать была показана в разделении заступничества Моисеева, но все еще поддерживалась крайняя необходимость закона, и каждый должен был страдать от последствий своего непослушания. Таким образом, характер закона мешал Израилю постичь даже славу, которая была в таинствах, как картина того, что было лучше и основательнее; и вся система, предопределенная Моисеем, была сокрыта от их глаз, и люди совершали грехопадение под буквой даже в той части закона, которая была свидетельством тех вещей, о которых впоследствии пойдет речь. Соответственно мудрости Бога это должно быть так; ибо в этом случае проявлялось все воздействие закона, как принесенного для того, чтобы касаться сердца и совести человека.

Было много таких христиан, которые составляют закон в отношении самого Христа, думая о его любви как о новом поводе обязать их любить его, думая об этом только как об обязанности - делают закон значительным увеличением обязательств, которые возложены на них, тех обязательств, которые они должны исполнить. То есть, они все еще находятся под законом, и, следовательно, под осуждением.

Но служение, исполняемое апостолом, было не таким; это было служение праведности и Духа, не требующее праведности, чтобы предстать пред Богом, но раскрывающее праведность. Христос был этой праведностью, сделанный таковым Богом для нас; и мы сделаны праведностью Бога в нем. Евангелия провозглашали праведность со стороны Бога, вместо того, чтобы требовать ее в соответствии с законом. И ныне Святой Дух мог быть печатью праведности. Он мог снизойти на человека Христа, потому что Он был совершенно утвержден Богом; Он был праведен - праведный. Он снизошел на нас, потому что мы сделаны праведностью Бога во Христе. Таким образом, это было служение Духа, его сила действовала в этом. Он был дарован, когда то, что было возвещено, было полученной верой; и с Духом они получили постижение замыслов и намерений Бога, как они были раскрыты в личности прославленного Христа, которым была открыта праведность Бога, существовавшая вечно перед ним.

Таким образом, в той же самой мысли, апостол соединяет разум Бога в Слове и соответственно Духу, славу Христа, который был скрыт в нем под буквой и Святого Духа, который дал силу, раскрыл эту славу, и, живя и действуя в верующих, дает им способность наслаждаться славой. Там, где был Дух, была свобода; они больше не находились под игом закона, под страхом смерти и осуждения. Они были во Христе пред Богом, в мире пред ним, соответственно совершенной любви и той благодати, которая лучше, чем жизнь, так как она освещала Христа, без завесы, из-за благодати, царившей через праведность. Когда говорится "Господь есть Дух", то делается ссылка на стих 17; стихи 7-16 представляют собой отступление. Прославленный Христос есть истинная мысль Духа, которого Бог до этого скрывал за образами. И здесь показан фактический результат: они взирают на Господа с открытым (то есть с незавешенным) лицом; и они могли делать это. Слава лика Моисеева осуждала помыслы и намерения их сердец, вызывая у непослушных и грешников ужас угрозами смерти и осуждения. Кто мог пребывать пред лицом Бога? Слава лица Иисуса, человека с небес, является доказательством, что все грехи тех, кто взирал на это лицо, были устранены; ибо Он удалил их всех, прежде чем Он вознесся; ему необходимо было устранить их всех, чтобы вступить во славу. Мы созерцаем эту славу через Духа, который был нам дан благодаря Христу, возвысившемуся в нем. Он не сказал: "Взойду к Господу, не заглажу ли греха вашего?" Он совершил искупление и возвысился. Поэтому мы смотрим на это с радостью, мы любим взирать на это, и каждый луч, который мы видим, есть доказательство того, что в глазах Бога наши грехи больше не существуют. Христос был сделан жертвой за грех за нас; Он пребывает в славе. И сейчас, взирая на славу с любовью, с пониманием, находя в этом наслаждение, мы преображаемся в тот же образ от славы к славе, как от силы Святого Духа, который дает нам способность понимать и наслаждаться этим; и в этом состоит христианское развитие. Таким образом, собрание также становится представителем Христовым.

Очень трогательно упоминание иудеев, в конце отступления, где апостол делает сравнение между двумя системами. Он говорит, что покрывало снимается во Христе. И ничто сейчас не закрыто покрывалом; покрывало остается на сердце иудеев, когда они читают Ветхий Завет. И каждый раз, когда Моисей входил в скинию, чтобы говорить с Богом или чтобы слушать Его, он снимал свое покрывало. И апостол говорит, что когда Израиль обратится к Господу, то покрывало снимется.

Необходимо сделать еще одно замечание. "Пребывающее" (см. гл. 3,11) - это то, что рассматривает евангелие, а не служение, провозглашающее его - слава личности Иисуса Христа, сущность того, что иудейские обряды представляли только образы.

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА - ИНДЕКС БИБЛИИ И ПОИСК