Этот завет, заключенный при условии, что израильтяне будут во всем покорны Богу, был освящен кровью (глава 24) {Смерть была карательной мерой, в то же время, как таковая, она была избавляющей силой благодати}. С пролитием крови смерть выступила как наказание от Бога. Старейшины Израилевы восходят на гору, чтобы вступить в связь с Богом. Они видят славу Его, после чего продолжали жить земной, обычной человеческой жизнью, ели и пили.

Но Моисей призван подняться ближе к Богу, чтобы увидеть образцы предметов более замечательных, небесных, предусмотренных для народа Божия, чтобы предостеречь его от совершения грехов и преступлений. Эти предметы должны были открыть израильтянам все совершенство и славу Бога, к Которому они приблизились как народ, избранный Им. Однако израильтяне все еще несут на себе отпечаток этого домостроения, к которому принадлежат. Это справедливо можно отнести и ко всему прочему, что не основано на Христе прославленном, не характеризуется Им и не связано с Ним, Который есть плод вечного искупления, вечное выражение воли Божией. Однако то, что эти образцы отличаются от их прототипов, какими мы знаем их, заключается не в самих этих предметах, а в той свободе доступа к ним и в открывшихся нам путях, и мы допущены к этим предметам, которые вдобавок еще связаны с гораздо более высокими привилегиями {Поэтому в Послании к Евреям мы ничего не найдем об Отце и нашей связи с Ним, как и о связи с Христом, но то, что мы обнаруживаем там, является скорее контрастом, нежели сравнением}. Форма осознания зависела от истинного состояния вещей. Священство было там представлено, но многими священниками, поскольку они были смертными; мы же - одним, потому что Он бессмертен. Завеса, за которой находился Бог и которая преграждала путь к Богу, для нас разорвана, и путь в святая святых для нас открыт, так что святилище и святая святых для нас соединились в духе. Тем не менее общий образ остается, и нельзя полагать, что завеса останется разодранной также в тысячелетнем царстве, хотя всякое благословение зависит от смерти Христа. Мы занимаем особое положение, ибо связаны с Христом, как сыновья с Отцом и как члены тела Его. Мы также являемся небесными по своему упованию и призванию, принадлежа к новому творению.

Принадлежности скинии олицетворяют собой славу во всех путях Христа Посредника, но не именно единство Его народа, представленного как тело Его, всеми всевозможными способами олицетворяя пути и совершенства Бога, явленные через Него либо в полном масштабе в творении, либо в Его народе, либо в Его Личности. Сцена явления славы Божией, Его дом, Его сфера, в которой Он являет Свое существование (насколько это можно видеть), пути Его благодати и Его славы и Его связи через Христа с нами, жалкими и слабыми созданиями, которые тем не менее приблизились к Нему, - все это открывается нам в принадлежностях скинии, но при этом завеса еще скрывает Его присутствие и Бог еще не представлен Отцом. Речь идет об отношениях человека с Богом, о том, может ли он приблизиться к Нему, а не о любви, выходящей искать и не о принятии Отцом {Мы видим славу, открывшуюся в лике Иисуса Христа, и приближаемся дерзновенно, потому что слава в Его лике является доказательством искупления и совершенным удалением наших грехов, ибо Он, который понес их, не имеет грехов, пребывая в славе}. Бог представлен восседающим на престоле и справедливо требующим соблюдения праведности и святости, соответствующих Его природе, а не являющим высшую любовь, стремящуюся к людям, находящимся в состоянии, противном Его природе. Это и отношение сыновства меняют всю основу отношений с Богом. В этих символах возможно и присутствует нравственная основа таких отношений, но с уже упомянутыми противопоставлениями.

Таким образом, скиния представлена здесь в двух аспектах: как слава, принадлежащая только Богу, и как средство связи Бога с Его народом. Это можно справедливо отнести и к Господу Иисусу. Я могу рассматривать Его крест в его абсолютном совершенстве, соответственно замыслам и стремлению Бога. Я могу обнаружить в скинии также то, что указывает на мои неудачи, провалы и недостатки.

Меня бы слишком далеко увело, если бы я попытался подробно рассказать о конструкции скинии и ее принадлежностях, однако я сделаю несколько замечаний общего характера. Наблюдается кажущийся беспорядок в описании скинии. Описание ее прерывается описанием священнических одежд и порядка посвящения сынов Аарона и самого Аарона в священники. Таким образом, жертвенник всесожжения описывается прежде, чем священнические одежды и обряд посвящения в священники, а умывальник - после них. Но это происходит по причине того, о чем я только что говорил. Одни принадлежности скинии символизируют Бога, место встречи с Ним и все относящееся к этому, другие олицетворяют приход человека к Богу, его служение в местах обитания Его. Эти принадлежности связаны друг с другом, ибо есть и такие предметы, указывающие на Бога, которые подсказывают человеку способы общения с Ним, как и крест, ибо действительно встречаются человек, в высшей степени грешник, и Бог, проявляющий бесконечную любовь и утверждающий основу праведности, праведности для нас. Это главный момент всей духовной истории, в которой всякий вопрос добра и зла был решен навеки. И хотя речь идет о приближении человека к Богу, в этом есть нечто большее, чем только приближение, или даже служение Богу {Мы склонны рассматривать крест только в плане наших грехов. Если говорить о приближении к Богу, то это единственно верный и возможный путь. Но когда, находясь в мире с Богом, мы обдумываем смысл этого, то, возможно, находим в этом решение многих вопросов нравственного характера: человек - воплощение абсолютного зла, поскольку он отверг Бога, являющего милосердие, с презрением и ненавистью; сатана постоянно воздействует на человека, имея полную власть над ним; человек совершенен во Христе, когда являет полную покорность и абсолютную любовь к Отцу; Бог в праведности самым совершенным образом выступает против греха (это свойственно Ему) и проявляет безграничную любовь к грешнику; все это выявляется на распятии во Христе, и все ради нашего благословения, чтобы мы разделили славу с Ним и уподобились Ему, как плод труда Его души. Это наш благословенный удел}.

В описании скинии нам представлены, во-первых, принадлежности, через которые Бог проявляет Себя, но как предмет духовного познания человеческим разумом (разумеется, в вере), а во-вторых, предметы священников и те, которые человек изготавливает и использует, пытаясь приблизиться к Богу, таким образом, открывающего Себя.

Речь прежде всего идет о принадлежностях, которые можно видеть в святая святых и во святилище. Это ковчег завета Господня, стол для хлебов предложения и светильник с семью лампадами. Именно это Бог утвердил, чтобы являть Себя в доме, где обитала слава Его и где все входящие пред лицо Его могли общаться с Ним. В результате никто не мог входить в святая святых, кроме первосвященника, который входил туда, чтобы возложить кровь на крышку ковчега, но не для общения с Богом, при этом священник входил туда в облаке благовоний, чтобы не умереть (см. Евр.9) {Это было результатом неудачного священства Надава и Авиуда, которое, как и все прочее, поставленное под ответственность человека (и все, кроме, конечно, действительного искупления, имело тот же результат) пало. То же самое мы наблюдаем и в случае с Адамом, Ноем, законом Моисея, здесь в священстве, на примере Соломона, сына Давидова, Навуходоносора и так далее, и даже, как свидетельствует Павел, на примере Церкви}. Но само по себе это было местом приближения к Богу. Далее речь идет об установлении скинии и ее конструкции, в которую входят все эти принадлежности и которая была разделена на две части, затем вплоть до стиха 19 главы 27 следует описание жертвенника всесожжений и двора скинии, где он стоял. Мы рассмотрим эти принадлежности в первую очередь. Именно этим описанием и заканчивается первая часть.

За этим следуют принадлежности, относящиеся к служению человека, - принадлежности священников. И Бог повелевает, чтобы для этого использовались определенные принадлежности. Именно они поэтому и представляют нам священство; только священники могли ими пользоваться и фактически пользуются. Поэтому в описание священнослужения вклинивается описание разнообразной оснастки скинии и использования ее.

Ковчег завета являлся престолом, где Бог являл Себя тому, кто мог войти к Нему в праведности {Не думаю, что он отделен от святости, ибо ковчег находился в святая святых, а иначе и не могло быть, если Бог обитал там, как в жилище Своем, и это не было лишь просто мерой того, что было принято. Но поскольку к Самому Богу мог приблизиться только святой, то ковчег был престолом, и престолом судейским, а поэтому праведным по сути своей. Святость присуща природе, наслаждающейся чистотой и непорочностью, которая питает отвращение ко злу. Правда судит ее, имея на это власть. Речь идет не просто о человеческой ответственности, но о сущности Бога}. Это также было седалищем Его высшей власти над каждым живым человеком, седалищем Бога всей земли. Но это был также и престол, который связывал Бога с Его народом. Туда должны были положить закон Моисеев, исполнения которого Бог требовал от своего народа. Над ковчегом завета была крышка, которая покрывала его и которая завершала престол, или, лучше сказать, основание его, в то время как херувимы (выполненные из того же материала, что и крышка), служащие опорой крышке, образовывали боковые части престола. Сам по себе, как мне кажется, ковчег выражает удивительную связь человеческой и божественной праведности, заключающейся в Господе Иисусе. Именно в нем был сокрыт закон, и в божественной власти человека на земле это создавало идеальный образец управления и было мерилом ответственности человека, как сына Адамова, мерилом в абсолютном смысле, которое Господь представляет Собой, являя идеальные отношения между тварью и Богом, и мы прекрасно понимаем, что закон был в сердце Христа. Христос продемонстрировал безупречную человеческую покорность и идеальную любовь к Своему Отцу. Он жил с полной ответственностью человека пред Богом в Своем внутреннем человеке {Он сочетал в Себе суть совершенства творения и положение Сына, - это во-первых. А во-вторых Он нес подлинную ответственность человека, какая определена Ему в связи с отведенным Ему местом}. Но Христос и прославил Бога, продемонстрировав Его любовь, божественную справедливость, истину, величие. Сын Человеческий прославил все, что присуще Богу. И не только Сын Человеческий по справедливости вступает в славу Божию, но и Сам Бог полностью открывает нам доступ в образе Христа: праведность подтверждена тем, что Он восходит к Отцу Своему. Здесь и дерево ситтим и столы для хлебов предложения, но все это обложено золотом, символизирующим правду Божию. Правда Божия заключена в этом общении {Однако теперь, как уже было отмечено, мы состоим в иных отношениях с Отцом. Это уже родство, а не естество, хотя, конечно, это естество неизбежно присутствует в нем. Вот почему только после Своего воскресения Христос говорит: Восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему. Это та связь с Богом, которая соответствует упомянутому здесь образу, но это и та свобода и связь с Отцом, в которой состоит Христос и в которой нам, усыновленным Богом, разрешено находиться. Эта разница между естеством и родством ясно показана в Посланиях Иоанна - имеется в виду благодать и то, что божественная природа делает необходимым. См. Иоан. 4, где говорится о поклонниках, и Иоан.1. Отца никто не может явить, кроме как Сын. Но распятие Христа способствовало и разрыву завесы, и мы оказались перед Богом в Его божественной праведности, и Он открылся нам таким, какой Он есть. Мы пребываем в Нем в полном соответствии с этим. В другом месте я касался разницы между понятиями сыновьи отношения с Богом и познание Отца, как открывшегося в Сыне. На первое понятие опирается апостол Павел, который редко выходит за рамки этого, на последнее - апостол Иоанн. В Послании к Евреям говорится о прямом доступе к Богу в святое святых, но не как к Отцу}, однако она пока скрыта за завесой. Судейский престол был еще только символом. В то время человек (кроме Моисея, признанного в благодати) не имел доступа к Богу, и Бог не являлся ему. Теперь Бог выступил в благодати, облекая Себя смирением, чтобы в совершенной благодати быть вместе с нами, а человек вошел в славу согласно тому праву, которое дало ему совершенное искупление.

Повсюду, где в Ветхом Завете мы встречаем херувимов, они олицетворяют судебную власть Бога или являются исполнителями воли этой власти. В Апокалипсисе они, главным образом, связаны с провиденциальными судами и находятся рядом с престолом Божиим, но их неземной характер определяет их сущность, так что престол Божий судит не просто настоящим и высшим судом, но, в конце концов, судом, соответствующим природе Бога.

Здесь Бог являет Себя как Верховный Бог в Своей духовной сущности, вооруженный властью, способной заставить уважать Его законы и дать ответ за все содеянное. Этот образ Бога, как такового, и это отвечает на то, почему кровь (как свидетельство всего, что было сделано для тех, кто, таким образом, ответственен перед Его законом, как свидетельство, удовлетворяющее духовной природе Сидящего там, каждый год возлагали на крышку ковчега в знак того, что совершаемое дело еще не совершилось до конца {Ибо завеса еще не была разодрана}.

Находясь за завесой, Бог еще не пребывал в непосредственной связи со Своим народом, однако оттуда Он общался с ними: Там я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою, - говорил Бог Моисею, - посреди двух херувимов, которые над ковчегом откровения, о всем, что ни буду заповедовать чрез тебя сынам Израилевым. Моисей, которому Бог открывал Свои замыслы относительно народа Израиля, стоял за завесой и таким образом разговаривал с Господом.

В этом непосредственно и проявлялся Бог и все то в Нем, что лучше всего передавало Его пока еще скрытую от людей природу. Но ведь это было проявлением Его Самого через суд и управление {Это правда, однако правда в ее символическом (или, может, лучше сказать, в духовном) выражении не по форме, но по сути; в этом был и другой важный момент истины. Ковчег был местом, где приближались к Богу, но местом, где Он имел дело с возлагаемой на человека ответственностью как человека, ибо это символизировал медный жертвенник, - место, где приносили жертву, куда человек приходил как грешник, когда речь шла о том, каким должен был быть человек, каким он должен был быть для Самого Бога и еще каким должен был быть человек, чтобы соответствовать званию человека. В вопросах о приближении к крышке ковчега во святая святых речь идет о сущности Бога. Человек должен соответствовать Самому Богу, находясь в святая святых. И, по правде говоря, остальное было только испытанием для человека. Человек не был невинным в раю и, будучи грешником, не мог приблизиться к Богу, ибо соответственно тому, что есть Бог, человек - грешник. И только благодаря разодранной завесе в небесном раю человек сможет говорить с Ним, хотя на основании совершенного Христом дела Бог будет иметь и земной народ, в чьем сердце будет записан закон}, ибо он еще не явил Себя ни в человеке, ни как человек, но находясь за завесой. Во Христе мы познаем Его, открывшегося в совершенной благодати и божественной справедливости в образе человека, и познаем только тогда, когда была разорвана завеса, а до тех пор Христос оставался в одиночестве, ибо благодать была отвергнута точно так же, как был нарушен закон.

Снаружи завесы находился стол, на который возлагали двенадцать хлебов и золотой светильник. Число двенадцать символизирует совершенное служение человека, семь - духовную полноту (добра и зла). То и другое присутствует снаружи завесы, с внутренней стороны которой находилось непосредственно то место, где Бог являл Себя, Всевышний, Который скрывал Себя во тьме. Снаружи завесы было светло и была пища: Бог в силе открылся в человеке, сила власти обнаружилась среди людей, и в историческом плане это было связано с двенадцатью коленами. Однако верующий видит то и другое во Христе; свет Духа Святого побуждает нас познать это. Священники входили во святилище прежде, чем Он открылся в силе, а до этого все пребывало во тьме; Бог же дает свет Духа Святого {Поэтому, если смотреть с другой точки зрения, мы видим здесь двенадцать апостолов, примкнувших к Господу в Его бытность человеком во плоти, и семь Церквей для Того, Который имеет семь Духов Божиих}.

Эти двенадцать колен в свое время соответствовали внешне этому проявлению. Это же мы находим и в новом Иерусалиме. Главная идея заключалась в том, что Бог являл Себя в святилище в челоеке и через Дух.

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА - ИНДЕКС БИБЛИИ И ПОИСК