В главе 9 Господь поручает ученикам ту же миссию в Израиле, которую исполнял Он Сам. Они проповедуют Царствие Божие, исцеляют больных и изгоняют бесов. Но к этому добавляется, что их служение носит характер конечной миссии. Не в том смысле, что Господь покончил со служением, ибо Он также послал вперед себя семидесятерых; но в том смысле, что это было определенное свидетельство о людях, ежели они отвергнут его. Двенадцати надлежало отряхнуть прах от их ног, покидая город, где их не приняли. Сие есть вразумляющее на том этапе Евангелия, которого мы достигли. С еще большей силой это повторено в случае с семьюдесятью. Мы поговорим об этом, когда рассмотрим главу, где говорится, что они посланы. Их миссия начинается после явления Им слова трем ученикам. Но Господь, пребывая здесь, продолжает творить Своей властью в милости, ибо это было по его личному присутствию здесь, а верховная благость в Нем превзошла всякое зло, с коим Он сталкивался.

Вернемся к нашей главе. То, что следует за стихом 7, показывает, что слух о Его чудесных деяниях достиг ушей царя. Израиль был безответен. Как бы ни была мизерна совесть, влияние Его силы ощущалось здесь. Люди также следовали Ему. Удалившийся вместе с учениками, возвратившимися после их миссии, Он вскоре окружен множеством людей; вновь служа им в благодати, как бы ни было велико неверие, Он благовествует им и исцеляет просивших об исцелении.

Но Он представлял им новое и очень неизвестное доказательство божественной силы и присутствия среди них. Сказано, что при благословении Господом Израиля, когда настанет время расцвести рогу Давида, Он даст беднякам хлеба. Так и поступает сейчас Иисус. Но здесь в этом заключено нечто большее. Через все Евангелие мы прослеживаем то, как Он использует это могущество в Своем человеколюбии через посредство неизмеримой энергии Святого Духа. Отсюда идет к нам чудесное благословение, даруемое в согласии с высшею волей Божией через безупречную умудренность Иисуса в выборе средств донесения ее к нам. У него будут ученики для этого. Тем не менее, та власть, что творит это - полностью Его власть. Ученики не видят ничего сверх того, что может уловить их взгляд. Но если тот, кто насыщает их, есть Иегова, то Он всегда обретает место своего обитания Сам в зависимости от того естества, в которое Он себя облекает. Он удаляется со своими учениками, и здесь, вдали от мира, Он молится. И так же, как и в тех двух моментах {Здесь также заметьте, что эти молитвы имеют место не только в случаях проявления могущества в деяниях или же при свидетельстве славы Его Личности в ответ на его молитвы. Его беседа с учениками по поводу перемен в промыслах Божиих (в которой Он повествует о своих страданиях и воспрещает им возвещать о Нем, как о Христе) предваряется Его молитвой, когда Он пребывал с ними в уединении. То, что Его народ должен быть покинут на некоторое время, также занимает его сердце, равно как и его слава. Более того, Он полностью открывает Свое сердце Богу, каким бы ни был тот предмет, что занимает Его сообразно путям Божиим}, когда снисходил Святой Дух и когда Он избрал своих Двенадцать, так и здесь Его молитва есть одно из проявлений Его славы - славы, которая причиталась Ему, но которую Отец дал Ему как человеку, соединенную со страданиями и унижениями, коим в любви Своей, Он добровольно подвергся.

Внимание людей было пробуждено, но они не шли дальше рассудка человеческого разума по отношению к Спасителю. Вера учеников без колебаний признала в Иисусе Христа. Но далее Ему не надлежало быть провозглашаемым таковым - Сыну Человеческому должно страдать. Промыслы, более значимые, и слава, более великолепная, нежели таковые у Мессии, должны были стать реальностью: но путь к этому был через страдания - страдания, которые, как муки человеческие, предстояло разделить Его ученикам в их последовании Ему. Но отрекаясь от жизни ради Него, они ее обретали; ибо в следовании Христу речь идет о вечной жизни души, а не просто о Царствии Божием. Более того, Он, отвергаемый ныне, возвратится во славе Своей именно как Сын Человеческий (образ, который он принимает в этом Евангелии), во славе Отца, ибо Он был Сыном Божиим, и во славе Ангелов как Иегова Спаситель, обретаясь над ними, хотя и будучи (именно так!) человеком: Он достоин сего, ибо Он сотворил их. Спасение души, слава Иисуса, признанная в соответствии с Его правами - все побуждало их исповедать Его, в то время как Он был презрен и гоним. Ныне же, дабы укрепить веру тех, которых Он сделает столпами, и через них - веру каждого, Он объявляет, что некоторые из них, прежде чем вкусить смерти (им не нужно ждать ни смерти, в которой восчувствуется ценность вечного бытия, ни возвращения Христа), они увидят Царствие Божие.

Спустя восемь дней после этих слов Он взял с собою троих, кто впоследствии стали столпами, и пошел на гору помолиться. Здесь Он преображается. Он появляется во славе, и ученики видят это. Но Моисей и Илия разделяют ее с Ним. Святые Ветхого Завета вместе с Ним причастны ко славе Царства Божия, что установится смертью Его. Они говорят с Ним об исходе Его. Они говорили до этого о другом. Они видели, как учреждались законоуложения или же стремились возвратить народ к ним, дабы состоялось благословение; но теперь, когда речь идет о новой славе, все решает смерть Христа, и только она. Все прочее уходит в небытие. Слава небесная Царствия Божиего и смерть связаны самым непосредственным образом. Петр видит лишь вступление Христа во славу, равную их славе, мысленно рисуя связь последней с тем, чем они оба являлись для каждого Иудея, связуя Иисуса с этим. Именно тогда эти двое исчезают и остается только Иисус. Именно одного Его им следует слышать. Единение Моисея и Илии с Иисусом во славе зависело от отрицания их свидетельства народом, к которому они с ним обращались. Однако, это не все. Церковь, именно в таком наименовании, здесь не просматривается. Но знак великолепной славы, присутствия Бога, являет себя в виде облака, на котором Иегова обитает в Израиле. Иисус приводит учеников к нему, чтобы те были свидетелями. Моисей и Илия исчезают, и после того, как Иисус вплотную приблизил учеников к славе, Бог Израилев являет Себя как Отец и признает Иисуса Сыном Своим возлюбленным. Все изменилось в отношениях Бога с человеком. Сын Человеческий, принявший на земле смерть, признан в великолепной славе Сыном Бога-Отца. Так ученики познают Его чрез свидетельство Отца, они единятся с Ним и, как это и было, становятся причастны ко славе, в которой Сам Отец, таким образом, признал Иисуса - в которой обретаются Отец и Сын. Иегова дает знать о Себе, как об Отце, через откровение в отношении Сына. И ученики становятся приобщенными на земле к обители славы, откуда во все времена Сам Иегова покровительствовал Израилю. Иисус был с ними здесь, и был Он Сыном Божиим. Какое положение! Какая перемена для них! Это воистину переход от всего, что было самое лучшее в иудаизме, к единению со славой небесной, которая в тот момент творила, с тем чтобы все подвергнуть обновлению {Это показывает Царствие Божие - не Церковь на небесах. Я полагаю, что слова "они вошли" должны быть отнесены к Моисею и Илие. Однако облако осенило учеников. Тем не менее, это уносит нас за пределы изображенного. Слово "осенило" представляет собою то же самое, что было употреблено в отношении облака, которое вошло и заполнило собою скинию. В Евангелии от Матфея мы узнаем, что облако было светлым. То было облако славы, которое пребывало с Израилем в пустыне - и я могу сказать, в доме Отца. Его глас исходит от оттуда. И в это они вошли. Именно оно, в Евангелии от Луки, пугает учеников. Бог обращался из него к Моисею; но в данном случае они вошли в него. Так что, помимо Царства Божия, здесь находится подлинная обитель святых. Это мы встречаем только у Луки. Перед нами Царство Божие, Моисей и Илия в одной и той же славе с Сыном и прочими во плоти на земле, но также - и святая обитель небесная}.

В личностном плане этот эпизод примечателен тем, что он удивительным образом раскрывает для нас божественное состояние славы. Святые пребывают в той же славе, что и Иисус, они - с Ним, они свободно беседуют с Ним, они ведут беседу о том, что ближе всего Его сердцу - о Его страданиях и смерти. Их разговор проникнут чувствами, проистекающими из обстоятельств, тревожащих сердце. Ему суждена была смерть в возлюбленном им Иерусалиме - вместо обретения ими Царства Божия. Они беседуют так, как если бы они разумели волю Божию; ибо это еще не состоялось. Таковы отношения святых и Иисуса в Царстве Божием. Ибо, вплоть до этого момента, сие есть проявление славы в том виде, как ее узрит мир, с дополнением единения восславленных и Иисуса. Эти трое возвышались на холме. Но трое учеников - вне этого. Они наставляемы Отцом. Им становится известно о его собственной любви к Сыну Своему. Моисей и Илия подъяли свидетельство ко Христу и будут прославлены вместе с Ним; но теперь Христос остается для Церкви в одиночестве. Это - более, нежели Царство Божие, это - приобщенность к Отцу и к Его Сыну Иисусу (наверняка не понятое в то время, но воспринятое теперь через посредство силы Духа Святого). Прекрасно это вступление святых в великолепную славу, в облако, обитель Бога; прекрасны эти откровения Божии в плане Его любви к Своему Сыну. Это более чем слава. Пронаблюдайте также с точки зрения нашей приземленности, что Господь разговаривает на земле со Своими учениками так же доверительно, как с Моисеем и Илией. Последние не более близки с Ним, чем Петр, Иаков и Иоанн. Отрадный и драгоценный помысел! И обратите внимание, насколько тонка завеса между ними и тем, небесным, что божественно {Заметьте также, что если Иисус ведет с собою наверх учеников с тем, чтобы те увидели славу Царства Божия и вхождение святых в великолепную славу, в которой пребывал Отец, Он также снизошел к толпе мирской и встретил силу сатаны, под властью которой нам приходится пребывать}.

То что следует далее, иллюстрирует соотнесенность этого откровения с положением вещей здесь, внизу. Ученики не в силах воспользоваться властью Иисуса, уже явленной, с тем чтобы изгнать силу дьявола. И это объясняет нагорная проповедь Бога в плане его помыслов и призывает к упразднению иудейской системы, с тем чтобы провести осуществление этих помыслов. Но это не препятствует благодатным деяниям Христа в очищении людей, пока Он все еще с ними, и человек не отверг его окончательно. Однако, невзирая на бесплодное удивление людей, в разговорах с учениками Он постоянен в убежденности, в Своей отвергнутости и распятии, перенося этот принцип на самоотречение и покорность, которые воспримут то, что было малым.

В оставшейся части главы, начиная со стиха 46 Евангелие повествует о различных чертах себялюбия и особенностях плоти, противопоставляемых благодати и посвященности, явленных во Христе, и тяготеющих к совращению верующего с пути Его. Стихи 46-48, 49, 50, 51-56 дают, соответственно, примеры этого {Эти три отрывка, один за другим показывают, что более утонченное себялюбие распознается труднее: большое личное себялюбие, групповое себялюбие и себялюбие, напускающее на себя рвение к Господу, но не угодное Ему}; в стихах 57-62 контраст между обманчивой человеческой волей и действенным зовом благодати, никчемность плоти при истинном зове и абсолютное отречение от всего в целях повиновения этому представлены нам Духом Божиим {Заметьте, что когда совершает действие воля человека, он не ощущает тягот, но он остается непригодным к служению. когда наступает истинный призыв, то затруднения для него ощутимы}. Господь, отвечая духу, искавшему расширения их сообщества на земле, преданного забвению на кресте) высказывает ученикам то, что Он не утаивал от Самого Себя - истину Божию о том, что все были настолько не расположены к ним, что если кто-либо этого нерасположения не испытывал, то он был именно с ними. Вот так досконально присутствие Христа пытало сердце. Другое соображение, приводимое где-то еще, здесь не повторено. В этой связи Дух ограничивается той точкой зрения, которую мы рассматриваем. Таким образом, отвергнутый Господь не судит никого. Он не мстит за Себя. Он пришел во спасение человеческих жизней. Самаритянин, не принявший Мессию, заслуживал, по словам учеников, истребление. Христос же пришел спасать жизни человеческие. Он покорно воспринимает обиду и следует далее. Были и те, кто желал служить Ему здесь на земле. У Него же не было дома, куда бы Он мог ввести их. В то же время, именно по этой причине, благовествование Царствия Божия было единственным предметом Его неустанной любви; мертвые (по отношению к Богу) пусть погребают мертвых. Тот, кто был призван, кто был жив, должен предаться одному - Царству Божию, свидетельствовать ему; и пусть он не озирается назад, а безотлагательность дела вознесет его надо всеми прочими помыслами. Положивший руку на плуг не должен оглядываться назад. Царство Божие во враждебном окружении людей и всего того, что ему противостояло, властью Божией призывало душу целиком отдаться интересам его чрез силу Бога. Служение Богу при отверженности Христа требовало полного сосредоточения.

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА - ИНДЕКС БИБЛИИ И ПОИСК