Обличение Апостолом греховных вожделений в читателях послания (1-3). Несовместимость с истинным служением Богу чрезмерной любви и пристрастия к миру (4-10). Преступность осуждения и злословия (11-13). Неуместность и гибельность самонадеянности в человеческих делах и предприятиях (14-17).

1 В полную противоположность небесной мудрости и плодам ее - правде и миру (III:17-18), св. Апостол строго и в сильном возбуждении духа обличает теперь в читателях господство земной, плотской мудрости, первыми признаками которой являются брани или вражды (polemoi) и свары или распри (macai) среди них. "Войны" и "сражения" (таков буквальный смысл греческих терминов, взятых Апостолом для изображения нравственного состояния читателей) здесь, несомненно, имеют переносный смысл: отнюдь нельзя здесь видеть (вместе с Лянге) войны и сражений иудеев против римлян, так как послание Апостола Иакова написано ранее роковой для иудеев войны с римлянами (66-70 гг. по Р. X.). Как показывает дальнейшая речь Апостола (ст. 2-3 и далее, IV:13-17 и V:1-6), предметом обличения его служат главным образом столкновения на почве корыстолюбия и вообще неумеренной привязанности к миру и его благам. Поставив в первой половине ст. 1-го вопрос: откуда происходят среди читателей этого рода столкновения, жажда и распри, Апостол во второй половине стиха дает и ответ о причине или источнике враждебных столкновений, указывая - в вопросной же форме, - ту же истину, которую высказал еще в гл. I, ст. 14-15, - что корень внутреннего разлада в человеке составляют его похоти, страсть к наслаждениям - hdonai, греховные вожделения, имеющие органом своего проявления телесные члены. Люди "изобретают себе удовольствия, одни ищут пышного стола, что осуждает и Павел, говоря, что такие люди служат не Господу, а своему чреву (Рим.16:18), другие желают приобрести поместья; иные - богатых домов; иной еще иного, что внушает им лукавый, старающийся лишить их спасения" (блаж. Феофил). "Тот внутренний разлад в человеке, о чем говорит здесь св. Апостол, лучше всего надо представлять, как чисто внутреннюю вражду между плотью и духом, сластьми и умом. Здесь причина внешних столкновений. Плоть тянет к земле, дух - к небу; между ними происходит борьба, оканчивающаяся часто печально для духа, и отсюда проистекают и столкновения внешние из-за земных интересов и наживы" (еп. Георгий).

2-3 Дается наглядная картина беспорядочной взаимной борьбы в обществе читателей послания. Желания и стремления их, обычно не имеющие нравственного характера, не получают удовлетворения. Оттого страсти их еще более разгораются и побуждают к резким, насильственным действиям ревности и убийств, "убийство и зависть, препирательство, недобрые дела, почему и не достигают того, к чему стремятся. Нужно, впрочем, знать, что здесь говорится не о плотском убийстве и вражде. Ибо это тяжело слышать даже о разбойниках, тем более о верующих (хотя некоторых) и приходящих к Господу. Кажется, убийцами называет тех, которые убивают свои души такими предприятиями, за которые у них и вражда против благочестия" (блаж. Феофил.).

Печальным, но неизбежным следствием настроения христиан - немиролюбивого и плотского является бездеятельность, бесплодность их молитвы: "если молитвы о земных благах не исполняются Богом, то причина этого не иная, как та, что молитвы в данном случае злые, так как блага испрашиваются не для того, для чего они должны бы испрашиваться: они испрашиваются с той злой целью, чтобы израсходовать, издержать (dapanan) их к удовлетворению своих похотей и страстей" (еп. Георгий). Такое настроение читателей послания свидетельствует об исключительной привязанности к миру с забвением о Боге, и потому Апостол далее (ст. 4 след.) обличает измену Богу со стороны читателей.

4 В смысле неверности и измены Богу (а не в смысле плотского блудодеяния) Апостол грозно именует читателей прелюбодеями и прелюбодейцами или, по наиболее авторитетным кодексам (Александрийскому, Ватиканскому и Синайскому), только прелюбодейцами, moicalideV. Образ выражения - всецело ветхозаветный, бывший, поэтому, особенно понятным читателям-христианам из евреев. Священные писатели Ветхого Завета, изображая нередко отношения Бога к Израилю под образом брачного союза мужа с женою (Пс XLIV; Иер.1:2; Ос I-III и др.), называют неверность народа Богу, уклонение его к богам иным, прелюбодеянием, а неверных Истинному Богу евреев - прелюбодеями (Ис LXXIII:27; Ос.1:2 и 4 др.). Перешел этот образ представления и выражения и в Новый Завет (2Кор.11~">Мф 12:39; 2Кор.11:2 и др.). "Перешедший из Ветхого Завета в Новый, даже более уместный в Новом Завете, в силу благодатного единения каждой христианской души со Христом, образ мужа и жены должен здесь дать также название moicalideV" (еп. Георгий). Измена Богу состоит в особенной любви к миру, дружбе с миром (h filia ton kosmou), какую проявляют читатели. "Миром" называет здесь всю вещественную жизнь, как матерь тления, приобщающийся которой немедленно становится врагом Бога. Ибо, при рвении к бесполезному, он небрежно и презрительно относится к предметам божественным, каковые отношения мы допускаем к людям ненавистным и враждебным для нас. Taк как, - два предмета, которыми занимаются люди, Бог и мир, - и к каждому из этих двух предметов обращаются с любовью или ненавистью, то коль скоро мы сильно привяжемся к одному, очевидно, явимся нерадящими о другом. Итак, кто прилепится к предметам Божественным, тот есть и называется друг Божий, а кто вознерадел о Боге и возлюбил мир, тот в числе врагов Божиих" (блаж. Феофил.).

5-6 Желая еще более сказать и доказать читателям совершенную несовместимость любви к Богу с любовью к миру, св. Апостол закрепляет высказанную им (ст. 4) мысль двойною ссылкою на свидетельство Священного Писания Ветхого Завета. Но смысл первой цитаты Апостола представляется толкователям крайне затруднительным и неясным, как вследствие того, что приводимых в ст. 5 слов в качестве свидетельства Писания - в буквальном виде - не имеется во всем Ветхом Завете, так и в силу трудности отдельных слов и целого выражения первой цитаты. Несомненно, однако, что оба стиха 5 и 6 должны утверждать или обосновывать мысль Апостола ст. 4 о взаимно исключающем отношении любви к Богу и привязанности к миру, хотя бы каждый стих делал это с одной определенной стороны. В греческом тексте первая цитата читается так: proV fqonon epipoqei to pneuma d katwkhsen en hmin: к зависти желает дух, иже вселился в нас. Славянское "к зависти желает" неясно; ближе мысль подлинника передает русский перевод: "до ревности любить". Это - о Боге, который ревниво любит дух человека, - тот дух, который Он сам вдохнул в человека (Быт.2:7; Еккл.12:7). Последняя мысль сама собою дается, если вместо принятого чтения katwkhsen, вселился, обитает, избрать чтение авторитетнейших кодексов (Синайского, Ватиканского, Александрийского и др.): katwkisen, поселил, вселил (дух в человека).

Буквально такого места в Ветхом Завете не встречается; приведенная цитата есть как бы свод или обобщение нескольких ветхозаветных мест о Боге - Ревнителе (Исх.6:3-7; Исх.20:5; Втор.5:9; Наум.1:1; Зах.8:2), сотворившем дух человека (Быт.2:7; Еккл.12:7) и ревниво требующем служения человека только Богу (Быт.6:3-7). Но мысль и связь текста с предыдущим и последующим ясна. "Бог, любящий человеческого духа, как бы ревнует его к миру, любит его не просто, но с ревностью или до ревности, до ревнивого беспокойства о том, чтобы любимый не прельстился миром и не был увлечен им. И когда любимый, отвращаясь от мира, сам стремится к Богу, то Бог дает ему тем большую благодать, ущедряет его своею благодатью в воздаяние за верность в любви к себе" (еп. Михаил). Упомянутое (ст. 4) Апостолом омирщение многих христиан дало ему повод говорить о ревнивой любви Божией. Далее, в ст. 6, к одной ветхозаветной цитате он присоединяет другую - из Притч 3:34 по чтению LХХ-ти (с заменою лишь слова KurioV, словом qeoV), - доказывающую, в сущности, ту же мысль, что христиане, всецело принадлежащие Богу - Ревнителю, в своей деятельности могут быть то врагами Бога, то Его друзьями, почему Бог первым противится (antitassetai), а последним дает благодать (didwsi carin). Любящий мир или враги Божии названы у Апостола гордыми, поскольку они не хотят знать Бога и Его благ, ищут лишь мирских благ, всецело полагаясь на собственные силы. Напротив, любящие Бога, друзья Божии названы смиренными: вся их надежда на Бога; ища небесных благ, они полагаются только на милость и благодать Божию, имея самое скромное, смиренное понятие о себе. Поэтому и Бог щедро дарует им содействие благодати.

7-8 Из доказанной истины, что дружба с миром есть вражда против Бога и влечет за собою лишение величайших и непреходящих благ, св. Апостол делает нравоучительные выводы - наставления нравственного свойства, обращенные к читателям: коль скоро в Боге и единении с Ним заключается величайшее благо, Апостол советует читателям, отложив гордость, покориться Богу, а вместе с тем сопротивляться противоположному, злому началу - диаволу (potaghte t Qe, antisthte tw diabolf). Покорность Богу есть столь великая сила (ср. Мф 4:1-10), что диавол легко побеждается ею и обращается в бегство (feuxetai). По мере отступления диавола от человека приближается к нему Бог; но необходимо, чтобы и сам деятельно, сознательно стремился к приближению к Богу: "приближьтесь к Богу, и приближится к вам" (ст. 8а). Сходства приближения к Богу - внешние и внутренние: внешним образом совершается это приближение через очищение рук (kaqorisate ceiraV), т. е. через удаление всех греховных и оскверняющих человека дел и приобретение чистоты действий (образ взят от левитских ритуальных очищений, символизировавших духовно-нравственное очищение человека, ср. Пс ХVII:21; Ис.1:15-16). Другое средство - очищение сердца (agnisate kardiaV) - имеет более внутренний, более глубокий смысл, поскольку сердце - источник и средоточие всей внутренней жизни человека (Мф 15:19), и очищение сердца есть очищение всего человека (Пс.50:12, 19). Апостол требует, чтобы грешники, оскверненные разными неправедными делами, и двоедушные, колеблющиеся между привязанностью к Богу и любовью к миру, достигали полной чистоты и во внешних действиях, и во внутренних расположениях.

9-10 Всецелое нравственное исправление людей не может быть осуществлено без покаяния, и Апостол убедительно призывает читателей к покаянному плачу и трауру, как неизбежному предварительному условию нравственного исправления: сокрушайтесь, плачьте и рыдайте, и проч. (ст. 9). Но душу, корень или основу покаяния и исправления составляет смирение, из которого одного может последовать раскаяние и обновление жизни, приводящее человека к возвышению: смиритесь пред Господом, и вознесет вас (ст. 10), учит Апостол, согласно с Господом Иисусом Христом (Мф 23:12 Лк ХIV; Лк.18:14), "как из зерна, брошенного в землю, вырастает прекрасное растение, так из смирения, из смешения себя с прахом, вырастает чудное дерево христианских добродетелей. Это произрастение совершается при помощи благодати Божией (IV:6), почему и сказано: "и вознесет вы" (еп. Георгий).

11-12 Обращаясь теперь к тем же лицам, которых Апостол ранее называл прелюбодеями, грешниками, двоедушными, но с любовным обращением "братия", он предостерегает их от нетерпимого в христианской среде порока злословия и осуждения ближнего (ср. Мф 7:1 сл.). Этот порок недопустим в христианстве уже потому, что он совершенно идет врозь с христианскою добродетелью смирения, о которой только что говорил св. Апостол (ст. 10), и является особенно предосудительным, как скоро простирается на собрата по духу во Христе. Но Апостол идет далее и глубже в анализе и обличении порока злословия и осуждения. Это - очень тяжкое преступление: злословящий и судящий брата христианин, в сущности, злословит и судит самый закон, именно царственный закон любви (Иак.1:25; II:8, 12): злословием и осуждением ближнего христианин не исполняет, а нарушает и самым делом отрицает этот главнейший в христианстве закон; следовательно, как бы судит и осуждает самый этот закон, как бы объявляя его неправым, непригодным к жизни. Тем самым отвергающий закон любви и судящий его как бы становится выше закона и, так сказать, издает свой собственный закон, восхищая через то не принадлежащее ему, а принадлежащее Одному Богу право законодательства и суда. Бог один, как верховный Законодатель, единою Своею волею даровавший закон, и как Судия, праведно судящий по этому закону, конечно, стоит выше закона и есть единственный, в строгом, абсолютном смысле слова, Судия. Такое исключительное право Его свидетельствуется тем, что Он один может спасти и погубить (ст. 12, см. Мф Х, 28). Человек же самым ничтожеством своим выдает отсутствие у него права судить ближнего и закон, и если он делает это, то тяжко согрешает и навлекает на себя осуждение Божие (ср. Рим.2:1 см. 14:4).

13-16 Не без ассоциации с предыдущим апостол обличает теперь самонадеянность и тщеславие людей, забывающих полную зависимость от Бога всех дел человеческих и самой жизни человеческой и совершенную непрочность, как бы мимолетность последней. В пример этого рода самонадеянных людей берутся торговцы, ремесло которых, очевидно, было распространено среди читателей послания, но вместе с тем лишено было нравственной чистоты: самонадеянность, легкомыслие их и исключительная преданность земным прибыткам и интересам, с забвением о тленности и скоропереходящем характере земной жизни вообще вызвали Апостола на обличения, увещания и предостережения, смысл которых тот же, что смысл притчи Христовой о любостяжательном богаче (Лк.12:16-21). Указывая (ст. 13), сколь неразумно поступают люди, рассуждающие так, как бы жизнь и дела их зависят единственно от них, и как бы нет над ними высшей воли, которая в одно мгновение может в ничто обратить все их предположения и затеи, - Апостол "не уничтожает произволение, но показывает, что не все зависит от самого человека, но нужна и благодать свыше. Ибо можно бегать и торговать, и совершать все нужное для жизни, но не должно приписывать это собственным трудам, а человеколюбию Божию" (блаж. Феофил.). В ст. 14 апостол сильно и в духе ветхозаветных писателей (ср. Иов.8:9; Пс СI:12; CXLIII:4) изображает непрочность человеческого существования, предостерегая читателей и всех вообще христиан от осужденного им выше (ст. 13) неразумного суждения торговцев. "Показывает суетность нашей жизни, и пристыжает нас за то, что всю жизнь проводим в суете, что весь труд наш истощается на провременное зло. То же и Давид говорит: убо образом ходит человек, обаче всуе мятется (Пс.38:7), т. е. суетится над тем, что само в себе не имеет истинного бытия, а является только как бы в призраке" (блаж. Феофил.). Истинный, разумный и религиозный взгляд на предприятия, дела и самую жизнь человека всегда, по ст. 15, должен основываться на верующей мысли: "если угодно будет Господу, и живы будем, то сделаем то или другое". Вышеприведенные же речи торговцев (ст. 13), прямо противоположные этой смиренной преданности воле Божией, очевидно, грешат самоуверенностью, надменностью и в конце концов вытекают из гордости (ст. 16). "Гордость житейская" (ср. 1Ин. 2:16) только может породить в человеке нелепую и опасную мысль, будто он есть полновластный распорядитель своей жизни и своих действий.

17 Обличения и увещания свои Апостол заканчивает общею сентенциею, что, "кто разумеет делать добро и не делает, тому грех". Эта мысль о тяжести и виновности греха сознательного представляет повторение мысли Господа Иисуса Христа, не раз Им высказанной (Лк.12:47-48; Ин 15:22 и др.); у Апостола она относится ближайшим образом к содержанию главы IV-й, частнее последних ее стихов, но, в силу своей общности и широты, приложима ко всему вообще нравственному учению послания.

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА - ИНДЕКС БИБЛИИ И ПОИСК