"И подняло все общество вопль, и плакал народ во всю ту ночь" (ст. 1). Надо ли нам удивляться этому? Что можно было ожидать от народа, видевшего пред собою только сильных исполинов, высокие стены и большие города? К чему, кроме вздохов и слез, было способно общество, считавшее себя "саранчой" пред этими непреодолимыми, по его мнению, затруднениями, не имевшее ни малейшего сознания Божественной силы, которая могла сделать их победителями всего? Полное неверие овладело всем обществом Божиим. Мрачные облака леденящего неверия окружали их. Бог был совершенно исключен. Ни один луч света не освещал мрака, сгустившегося над ними. Они были заняты собою и своими затруднениями вместо того, чтоб быть занятыми Богом и Его помощью. Что же оставалось им, как не плакать и не сетовать?

Как не похоже было настоящее настроение народа на чувства, одушевлявшие его по описанию Исх.15. Тогда их взоры были обращены исключительно на Иегову; потому они и могли воспеть победную песнь: "Ты ведешь милостью Твоею народ сей, который Ты избавил; провожаешь силою Твоею в жилище святыни Твоей. Услышали народы, и трепещут; ужас объял жителей Филистимских. Тогда смутились князья Эдомовы, трепет объял вождей Моавитских, уныли все жители Ханаана. Да нападет на них страх и ужас" (ст. 13-16).

Вместо этого теперь трепет объял Израиль, и ужас напал на него: картина резко изменилась. Уныние, трепет и ужас овладевают уже не врагами израильтян, а ими самими. И почему же это так? Потому что в Числ.14 Тот, Кто сосредоточил на Себе все упование их, совершенно ими исключен. В этом вся разница. В первом случае все совершается верою, во втором действует неверие.

"От величия мышцы Твоей да онемеют они, как камень, доколе проходит народ Твой, Господи, доколе проходит сей народ, который Ты приобрел. Введи его и насади его на горе достояния Твоего, на месте, которое Ты соделал жилищем Себе, Господи, во святилище, которое создали руки Твои, Владыка! Господь будет царствовать во веки и в вечность" (Исх.15,16-18). О, как не похожи эти возгласы торжества на рыдания и отступнические сетования Числ.14! В Исх.15 ни слова не упоминается ни о сынах Енаковых, ни о высоких стенах, ни о саранче. Речь идет только об Иегове, о могущественной деснице Его, о Его силе, о Его достоянии, о Его жилище, о Его милостях к искупленному Его народу. О жителях же Ханаана говорится, что они в унынии, объяты страхом и ужасом, что они обращаются в бегство пред Израилем.

Возвращаясь к Числ. 14, мы с грустью видим как раз противоположное. Превозносится сила сынов Енаковых. Стены вышиною с башню и города исполинов, окруженные грозными укреплениями, угнетают сознание Израиля; но мы не слышим ни слова о их всесильном Избавителе. С одной стороны видны затруднения, с другой - саранча; и невольно напрашивается вопрос: Возможно ли, что из победителей, воспевших хвалебный гимн Богу на берегу Чермного моря, они превратились в потерявших веру в Бога отступников Кадеса?

Увы! Это так; и в этом для нас заключается серьезный и святой урок. Когда события пустыни проходят пред нашими глазами, мы должны все время иметь в виду слова, говорящие нам, что все, случавшееся с Израилем, имело для нас прообразное значение; и что все это "описано в наставлении нам, достигшим последних веков" (1Кор.10,11). Разве не склонны и мы, подобно Израилю, смотреть больше на окружающие нас опасности, чем на Возлюбленного Господа, взявшегося провести нас чрез них и в полной сохранности водворить нас в вечное Свое царство; Почему же мы иногда унываем? Почему мы сетуем на те или другие обстоятельства нашей жизни? Почему от нас легче услышать слова неудовольствия и нетерпения, чем хвалу и благодарность Господу? Только потому, что мы позволяем обстоятельствам скрывать от нас Бога вместо того, чтобы делать Его единственным покровом глаз наших и единым упованием сердец наших.

Наконец, зададим себе вопрос, почему мы не стремимся занять наше положение народа небесного? Почему не стараемся мы овладеть тем, что нам даровано как христианам, - овладеть духовным и небесным наследием, приобретенным для нас Христом, уже вошедшим в него в качестве Предтечи? Ответ на все это заключается в одном слове: по неверию нашему.

Относительно Израиля богодухновенное Слово говорит, что "они не могли войти (в Ханаан) за неверие" (Евр.3,19). То же относится и к нам. По неверию мы не можем войти в наше небесное наследие, по неверию мы не можем в повседневной нашей жизни овладеть дарованным нам уделом; не можем изо дня в день ходить, как подобает ходить небесному народу, не имеющему на земле ни места, ни имени, ни удела, не имеющему на земле никакого призвания, кроме обязанности проходить чрез пустыню мира сего как странники и пришельцы, идя по стопам Того, Который покинул этот мир раньше нас, воссев на престоле Своем на небесах. Вследствие слабости нашей веры видимое приобретает большее значение для сердца нашего, чем невидимое. Да умножит Дух Святой веру нашу; да подкрепит Он души наши и да руководит нами во всем, дабы мы оказались не только говорящими, но и живущими жизнью небесною, по великой милости Призвавшего.

"И роптали на Моисея и Аарона все сыны Израилевы, и все общество сказало им: о, если бы мы умерли в земле Египетской, или умерли бы в пустыне сей! И для чего Господь ведет нас в землю сию, чтобы мы пали от меча? Жены наши и дети наши достанутся в добычу врагам. Не лучше ли нам возвратиться в Египет? И сказали друг другу: поставим себе начальника, и возвратимся в Египет" (ст. 2-4).

Два прискорбных периода неверия обнаруживаются в истории Израиля в пустыне - один на горе Хорив, другой - в Кадесе. При горе Хорив они сделали себе тельца и сказали: "Вот, Бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской!" (Исх.32,4). В Кадесе они собираются избрать себе начальника, чтобы вернуться в Египет. При горе Хорив ими руководило суеверие неверия. В Кадесе обнаружилась своевольная независимость неверия; нам не приходится, конечно, удивляться, что те, которые могли подумать, что телец вывел их из земли Египетской, захотели найти вождя, который довел бы их обратно. Халев является во всем этом блестящим исключением. Для него не существовало ни смерти в пустыне, ни возвращения в Египет, а открывался лишь свободный доступ в Обетованную землю под покровом несокрушимого щита Иеговы.

"И Иисус, сын Навин, и Халев, сын Иефониин, из осматривавших землю, разодрали одежды свои, и сказали всему обществу сынов Израилевых: земля, которую мы проходили для осмотра, очень, очень хороша Если Господь милостив к нам, то введет нас в землю сию, и даст нам ее, - эту землю, в которой течет молоко и мед. Только против Господа не восставайте, и не бойтесь народа земли сей; ибо он достанется нам на съедение, защиты у них не стало; а с нами Господь, не бойтесь их. И сказало все общество: побить их камнями"! (ст. 6-10).

За что именно израильтяне хотели побить их камнями? Быть может, за произнесенную ими ложь? Или за богохульство и какое-либо тяжкое преступление? Нет, Израиль восстал на них за мужество и ревность, которые они показали, свидетельствуя об истине. Они посланы были осмотреть землю и с точностью донести народу о всем, ими виденном. Они свято выполнили это; и что же? "Сказало все общество: побить их камнями!" Народ не любил слышать правду, как ее не любят в мире и теперь. Правда никогда не пользуется популярностью. Для нее нет места ни в мире, ни в сердце человеческом. Всевозможные виды заблуждения и лжи излюбленны миром; правда же не принимается им никогда. Иисус Навин и Халев должны были в свое время испытать то, чему призваны научиться истинные свидетели Божий всех эпох, а именно: их ожидает сопротивление и ненависть со стороны большинства окружающих их. Шестьсот голосов поднялись против двух людей, говоривших правду и веровавших в силу Божию! Так это было; так это есть и будет продолжаться до наступления славного часа, когда "земля наполнится ведением Господа, как воды наполняют море" (Ис.11,9).

Насколько же важно, подобно Иисусу Навину и Халеву, ясно и беспристрастно свидетельствовать о полноте истины Божией! Как важно поддерживать Божественную истину относительно удела и наследия святых! Мы всегда склонны искажать истину, умалять ее, отрекаться от нее, понижать ее значение. Поэтому так несказанно важно для нас в душе нашей хранить силу Божественной истины, хотя бы в слабой мере вторя словам: "Мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели" (Иоан.3,11). Иисус Навин и Халев не только вошли в Обетованную землю, но они ее исходили в разных направлениях в присутствии Божием. Они осмотрели ее с точки зрения веры. Они знали, что земля эта принадлежит им согласно предначертанию Божию; что, будучи даром Божиим, она являлась желанным уделом для них; что они непременно силою Божией овладеют ею. То были люди, исполненные веры, мужества и силы.

Блаженные люди! Они жили во свете лица Его, тогда как все общество пребывало в глубоком мраке своего неверия. Какая противоположность!

Это доказывает нам, какая разница существует даже и между отдельными чадами Божиими. Постоянно встречаются люди, которые, несомненно, принадлежат к числу детей Божиих, но не могут, однако, усвоить себе откровение Божие, относящееся к их положению и к их наследию, как искупленных Божиих. Они всегда исполнены сомнений и страха, всегда окружены мглою неверия и видят пред собою мрачную сторону жизни. Души эти постоянно смотрят на самих себя, на свои обстоятельства и затруднения. Никогда они не чувствуют себя спокойными и счастливыми, никогда не являют радостного доверия к Богу и мужества в борьбе, столь приличествующих христианину и столь прославляющих Бога.

Все это - в высшей степени прискорбные факты, которых не должно существовать для христианина; мы можем быть полностью уверены, что здесь скрывается важная ошибка, скрывается нечто решительно греховное для христианина. Христианину надлежит всегда чувствовать себя мирным и счастливым; всегда, что бы ни случилось, он должен быть готов возносить хвалу Богу. Его радость не зависит от него самого и от проходимого им поприща - она изливается на него от престола Бога живого и не поддается никакому человеческому влиянию. Он всегда может восклицать: "Бог мой - источник всех радостей моих." Это чудное преимущество, дарованное Господом самым немощным чадам Божиим. Но именно в этом отношении мы, к сожалению, и оказываемся неверными Богу. Мы отвращаем свой взгляд от Бога, чтобы устремить его на самих себя или на внешние обстоятельства, на наши скорби и на наши трудности; тогда все становится мрачным, тогда слышатся жалобы, неудовольствие и ропот. Это совершенно несвойственно христианству. Это действие неверия, неверия мрачного, производящего в нас смерть, бесславящего Бога и удручающего сердце. "Дал нам Бог духа не боязни, но силы, и любви, и целомудрия" (2Тим.1,7). Такие слова подобают духовно уравновешенному "Халеву" - слова, обращенные к тому, чье сердце изнемогало под бременем окружавших его трудностей и опасностей. Дух Божий наполняет душу истинного чада Божия святою бодростью. Он возносит ее над холодной и туманной средой, окружающей ее, вводя ее в область ослепительного света, в область, где "неведомы грозы и бури".

"Но слава Господня явилась в скинии собрания всем сынам Израилевым. И сказал Господь Моисею: доколе будет раздражать Меня народ сей? И доколе будет он не верить Мне при всех знамениях, которые делал Я среди его? Поражу его язвою, и истреблю его, и произведу от тебя народ многочисленнее и сильнее его" (ст. 10-12).

Какая знаменательная минута в жизни Моисея! Плоть могла воспользоваться единственным представлявшимся ей случаем. Никогда, ни раньше, ни после этого, мы не видели, чтобы подобного рода дверь открывалась пред простым смертным. Враг и его собственное сердце могли сказать Моисею: "Вот благоприятная для тебя минута. Тебе предлагают сделаться родоначальником и основателем великого и могущественного народа, и предлагает тебе это Сам Бог Иегова. Ты этого не искал. Это тебе предложено Богом живым, и было бы донельзя безумно с твоей стороны отказаться от этого предложения."

Но, читатель, Моисей не был себялюбив. Он был слишком проникнут духом Христовым, чтобы стремиться к приобретению влияния в этом мире. Не было в нем ни светского тщеславия, ни личных желаний. Он искал только славы Божией и блага народа своего; для достижения этой цели он, милостью Божией, готов был принести в жертву и самого себя, и свои личные интересы. Послушайте, какой чудный ответ он дает. Вместо того, чтобы прельститься обетованием, заключавшимся в словах: "Произведу от тебя народ многочисленнее и сильнее его"; вместо того, чтобы жадно воспользоваться единственным в мире случаем создать себе громкую славу и личное счастье, он совершенно стушевывается: ответ его дышит благороднейшим бескорыстием: "Но Моисей сказал Господу: услышат Египтяне, из среды которых Ты силою Твоею вывел народ сей, и скажут жителям земли сей, которые слышали, что Ты, Господь, находишься среди народа сего, и что Ты, Господь, даешь им видеть Себя лицом к лицу, и облако Твое стоит над ними, и Ты идешь пред ними днем в столпе облачном, а ночью в столпе огненном; и если Ты истребишь народ сей, как одного человека, то народы, которые слышали славу Твою, скажут: "Господь не мог ввести народ сей в землю, которую Он с клятвою обещал ему, а потому и погубил его в пустыне" (ст. 13-16).

Моисей высказывает здесь замечательно чистое воззрение. Он всецело занят славою Господа. Ему нестерпима мысль, что блеск этой славы может быть омрачен в глазах необрезанных язычников. Для чего ему делаться родоначальником и основателем народа? Какое значение имел для него факт, что миллионы людей будущего будут почитать его за знаменитого своего предка, если вся эта личная слава, все это личное величие должны быть приобретены ценою хотя бы одного луча Божественной славы? Долой эту мысль! Пусть лучше имя Моисея забудется навеки! Так рассуждал он во дни поклонения золотому тельцу, это же он был готов повторить и во дни странствования Израиля в пустыне с Господом во главе. Как ни велики были суеверие и непокорность народа-отступника, сердце Моисея жило исключительно для славы Божией; ее следует охранять больше всего на свете. Что бы ни случилось, чего бы это ни стоило, славу Божию следует блюсти неприкосновенно. Моисей сознавал, что ничто не могло быть прочным, если основание не лежало на строгом соблюдении славы Бога Израилева. Мысль возвыситься за счет славы Божией была нестерпима для сердца этого благословенного служителя Божия. Он не мог допустить, чтоб Имя, столь чтимое им, было хулимо язычниками, или чтоб можно было сказать: "Господь не мог."

Бескорыстное сердце Моисея наполняли еще и другие думы: он думал о народе Божием. Он любил его и пекся о судьбе его. Слава Иеговы занимала, конечно, первое место; затем возникал вопрос и о благе Израиля. "Итак, - прибавляет он, - да возвеличится сила Господня, как Ты сказал, говоря: Господь долготерпелив и многомилостив, прощающий беззакония и преступления, и не оставляющий без наказания, но наказывающий беззаконие отцов в детях до третьего и четвертого рода. Прости грех народу сему по великой милости Твоей, как Ты прощал народ сей от Египта доселе" (ст. 17-19).

Как поразительно возвышенна эта молитва! Здесь совершенно все: порядок, тон и дух этого моления. Прежде всего и больше всего сказывается в этих словах великая заботливость Моисея о славе Господней. Славу Божию следует оберегать со всех сторон. Но затем именно на принципе соблюдения Божественной славы Моисей основывает свое прошение о помиловании народа Божия. Оба этих факта самым трогательным образом связаны в заступнической молитве Моисея: "Да возвеличится сила Господня." Каким путем? Путем суда и разрушения? Нет, нет: тем, что "Господь долготерпелив." Какая глубокая мысль! Сила Божия, сказывающаяся в долготерпении, в прощении! Как это несказанно драгоценно! В каком глубоком общении с Богом находился в эту минуту Моисей, как открыты были ему сердце и мысли Божий, если он мог говорить таким образом! И как отличается он от Илии, вооружавшего на горе Хориве Бога против Израиля! Легко решить, который из этих двух выдающихся мужей Божиих более согласовывался с мыслью и духом Христа. "Прости грех народу сему по великой милости Твоей." Слова эти были благоугодны Господу, Который любит миловать. "И сказал Господь Моисею: прощаю по слову твоему." А затем Он прибавляет: "Но жив Я, и славы Господней полна вся земля" (ст. 20-21).

Читатель должен особо заметить два этих выражения. Они не допускают ни противоречия, ни исключения. "Прощаю." И: "Славы Господней полна вся земля." Ничто никоим образом не могло умалить значения этих двух великих фактов. Прощение даровано; и слава воссияет на всей земле. Никакая сила земли, ада, людей или бесов не может посягнуть на Божественную непреложность двух этих драгоценных фактов. Израиль возрадуется полному прощению со стороны своего Бога, и вся земля восторжествует в скинии славы Его.

Но за милостью следует справедливость.

Никогда не следует забывать этого; не следует смешивать двух этих понятий. Вся Книга Божия отмечает явную разницу между милостью и справедливым действием власти; и нигде это не обнаруживается, быть может, очевиднее, чем в описываемом нам случае. Милость принесет прощение; милость же наполнит всю землю благословенными лучами славы Божией; но прислушайтесь к зловещему гулу суда Божия, раздающемуся в грозных словах: "Все, которые видели славу Мою и знамения Мои, сделанные Мною в Египте и в пустыне, и искушали Меня уже десять раз, и не слушали гласа Моего, не увидят земли, которую Я с клятвою обещал отцам их; все, раздражавшие Меня, не увидят ее. Но раба Моего, Халева, за то, что в нем был иной дух, и он совершенно повиновался Мне, введу в землю, в которую он ходил, и семя его наследует ее. Амаликитяне и Хананеи живут в долине; завтра обратитесь и идите в пустыню к Чермному морю" (ст. 22-25).

Все это очень знаменательно. Вместо того, чтобы довериться Богу и бодро идти вперед по направлению к Обетованной земле, оставаясь в непосредственной зависимости от руки Всемогущего, израильтяне возроптали по неверию своему; они пренебрегли богатствами желанной земли, и вот они вынуждены были снова вернуться в "великую и страшную" пустыню. "И сказал Господь Моисею и Аарону, говоря: Доколе злому обществу сему роптать на Меня? Ропот сынов Израилевых, которым они ропщут на Меня, Я слышу. Скажи им: живу Я, говорит Господь, как говорили вы в слух Мне, так и сделаю вам. В пустыне сей падут тела ваши, и все вы, исчисленные, сколько вас числом, от двадцати лет и выше, которые роптали на Меня, не войдете в землю, на которой Я, подъемля руку Мою, клялся поселить вас, кроме Халева, сына Иефонниина, и Иисуса, сына Навина. Детей ваших, о которых вы говорили, что они достанутся в добычу врагам, Я введу туда, и они узнают землю, которую вы презрели; а ваши трупы падут в пустыне сей. А сыны ваши будут кочевать в пустыне сорок лет, и будут нести наказание за блудодейство ваше, доколе не погибнут все тела ваши в пустыне. По числу сорока дней, в которые вы осматривали землю, вы понесете наказание за грехи ваши сорок лет, год за день, дабы вы познали, что значит быть оставленным Мною. Я, Господь, говорю, и так и сделаю со всем сим злым обществом, восставшим против Меня: в пустыне сей все они погибнут и перемрут" (ст. 26-35).

Таковы были плоды неверия; и таково было воздействие власти Божией на народ, навлекший на себя Его гнев своим ропотом и упорством своего сердца.

Важно отметить, что неверие помешало Израилю войти в Ханаанскую землю в описываемом нам случае. Богодухновенные пояснительные слова Евр.3,19 рассеивают какие бы то ни было сомнения в этом отношении: "Итак видим, что они не могли войти за неверие". Можно было бы, пожалуй, сказать, что не пришло еще время вступления Израиля в землю Ханаанскую, что "мера беззаконий Аморреев еще не наполнилась" (Быт.15,16). Но не по этим причинам отказался Израиль перейти чрез Иордан. Ему были неизвестны беззакония Аморреев; о них он даже и не помышлял. Свидетельство Священного Писания необыкновенно ясно говорит об этом: "Они не могли войти", - не по причине недостатка беззаконий аморре-ев, не потому, что для этого еще не пришло время, а просто "за неверие". Им следовало войти в землю. Это вменялось им в обязанность; они навлекли на себя суд "Божий, не сделав этого. Дорога была открыта пред ними. Суждение веры, высказанное верным Богу Халевом, было ясно и определенно. "Пойдем, и завладеем ею, потому что мы можем одолеть ее." Они могли выполнить это в тот час, равно как и во всякое другое время, потому что Тот, Кто даровал им эту землю, делал их также способными войти в нее и завладеть ею. Мы должны всегда иметь в виду, что ответственность человека основывается на том, что ему открыто, а не на том, что скрыто от него. Израилю следовало дерзновенно идти вперед и завладеть страною; суд Божий постиг его за ослушание. Тела израильтян должны были пасть и быть погребенными в пустыне, потому что у них не оказалось веры для вступления в дарованную им Богом землю.

Не служит ли это знаменательным уроком для нас? Почему мы, христиане, так мало осуществляем в нашей жизни наше небесное призвание? Мы избавлены от суда Божия кровью Агнца; мы избавлены от века сего смертью Христа; но верою и духом мы не переходим воды Иорданские; мы не занимаем верою удела духовного наследия нашего. Обыкновенно думают, что Иордан есть образ смерти и конца нашей природной жизни в этом мире. В некотором смысле это совершенно справедливо.

Но как же случилось, что когда Израиль перешел Иордан, ему пришлось вступить в борьбу? Нам не предстоит, конечно, никакой борьбы, когда мы действительно достигнем неба. Души почивших верою во Христе не ведут борьбы на небе. Всякая борьба для них окончилась. Они пребывают в покое. Они ожидают дня воскресения, но ожидают его в покое, а не в борьбе.

Это доказывает, что Иордан изображает собою иной прообраз, нежели конец нашей личной жизни в этом мире. Мы должны рассматривать его, как великий прообраз смерти Христовой; Чермное море и кровь Пасхального агнца являются прообразами той же смерти Христовой, представляя нам при этом другую ее сторону. Кровь агнца укрыла Израиль от суда Божия, постигшего Египет. Воды Чермного моря освободили Израиль от Египта и власти его. Но израильтянам надлежало еще пройти чрез Иордан, надлежало вступить в Обетованную землю и утвердиться в ней пред лицом всех врагов своих. Они должны были сражаться за всякую пядь земли Ханаанской.

Какое значение имеет для нас последнее обстоятельство? Призваны ли мы сражаться за небо? Когда христианин засыпает, и дух его переходит в иной мир, чтобы пребывать со Христом в раю, идет ли еще речь о борьбе? Конечно, нет. Чему же мы должны научиться из перехода Израиля чрез Иордан и из его войн в Ханаане? Только следующему: Господь Иисус умер; Он оставил мир сей; Он не только умер за грехи наши, но и порвал все узы, приковывавшие нас к этому миру, так что мы умерли для мира, как мы умерли для греха и для закона. С Божией точки зрения и по суждению веры мы покончили все счеты с миром, как с ним покончил всякий умерший человек. Мы призваны почитать себя мертвыми для мира и живыми для Бога Иисусом Христом, Господом нашим. Мы живем силою новой жизни, сообщаемой нам единением со Христом воскресшим. Мы принадлежим к небу; и, пребывая в положении людей небесных, мы призваны сражаться "против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных" в сфере, нам принадлежащей, но из которой они еще не были изгнаны. Если мы довольствуемся тем, что поступаем "по обычаю человеческому" (1Кор.3,3), живем, как живут люди мира сего, смущаемся при виде Иордана; если мы готовы жить жизнью людей земных, не стремясь к нашему небесному уделу, к нашему небесному положению, тогда нам будет совершенно непонятна борьба, описанная в Ефес.6,12. Только стараясь здесь, на земле, вести жизнь народа небесного, мы поймем смысл борьбы, прообразно представленной нам войнами Израиля в Ханаане. На небе у нас борьбы не будет; но если уже на земле мы хотим жить жизнью небесной, если мы стремимся вести себя, "как люди, умершие для мира и живущие в Том, Кто ради них вошел в леденящие воды Иордана, конечно, нам предстоит борьба. Сатана употребит все усилия, чтобы помешать нам жить силою нашей небесной жизни; это-то и вызывает с нашей стороны борьбу. Он будет стараться заставить нас жить, как живут прочие люди, почитающие себя земными, как граждане этого мира, оспаривающие друг у друга свои права, дорожащие своим положением в свете, своим знанием. Таким путем сатана заставит нас жизнью нашей опровергать великую и основную христианскую истину, что мы умерли со Христом и воскресли в Нем.

Если читатель углубится в чтение Ефес. 6, он увидит, как разбирает этот вопрос богодухновенный писатель: "Наконец, братия мои, укрепляйтесь Господом и могуществом силы Его; облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней дьявольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных. Для сего примите всеоружие Божие, дабы вы могли противостать в день злой, и, все преодолевши, устоять" (ст. 10-13).

Такова настоящая борьба христианина. Здесь не идет речь о вожделениях плоти или о привлекательности мира, хотя и всего этого нам, конечно, следует остерегаться; здесь говорится о "кознях дьявольских". Речь идет не о силе, раз и навсегда сокрушенной, а о лукавых ухищрениях и сатанинских сетях, которыми дьявол старается не дать христианам войти в их небесное положение и овладеть их небесным наследием.

Мы мало заботимся о способе ведения этой борьбы. Мы не стараемся "достигать" того, ради чего мы сами "были достигнуты Христом". Многие из нас довольствуются тем, что знают, что они избавлены от суда Божия кровью Агнца. Мы не усваиваем себе глубокого прообразного значения Чермного моря и Иордана; в применении к жизни мы не осуществляем их духовного прообразного значения. Мы живем по "обычаю человеческому", за что именно апостол порицал коринфян. Мы живем и поступаем, как бы принадлежа к миру сему, тогда как Писание учит нас и крещение наше выражает тот факт, что мы умерли для мира, как умер для него Господь Иисус, и что мы "совоскресли с Ним верою в силу Бога, Который воскресил Его из мертвых" (Кол.2,12).

Дух Святой да поможет нам осуществить все это! Да представит Он нам всю привлекательность драгоценных плодов небесного отечества, во Христе принадлежащего нам, и да укрепит Он нас могуществом Своим в душе нашей, дабы мы с упованием на Бога могли перейти Иордан и дерзновенно вступить в наш духовный Ханаан! Мы живем несравненно ниже уровня присущих нам как христианам преимуществ. Мы позволяем видимому миру лишать нас пользования невидимыми благами. Да дарует же нам Господь более крепкую веру, дабы усвоить себе все, что Он нам так щедро даровал во Христе!

Будем дальше рассматривать изучаемую нами главу. "И те, которых посылал Моисей для осмотрения земли, и которые, возвратившись, возмутили против него все сие общество, распуская худую молву о земле, сии, распустившие худую молву о земле, умерли, быв поражены пред Господом. Только Иисус, сын Навин, и Халев, сын Иефонниин, остались живы из тех мужей, которые ходили осматривать землю" (ст. 36-38). Не удивительно ли, что во всем этом огромном обществе, включавшем в себя шестьсот тысяч человек, не считая женщин и детей, оказалось не более двух мужей, веровавших в Бога живого? Мы, конечно, говорим не о Моисее, а о самом обществе. Все общество, кроме двух выдающихся исключений, было погружено в неверие. Они не верили, что Бог введет их в желанную землю; они, напротив, думали, что Бог привел их в пустыню, чтобы там умертвить их; и мы можем с уверенностью сказать, что они и пожали плоды своего прискорбного неверия. Десять лживых соглядатаев были "поражены смертью", тысячи же народа, поверившие их лжесвидетельству, должны были возвратиться в пустыню, чтобы блуждать в ней, умереть в ней и быть в ней же погребенными.

Иисус Навин и Халев одни не сошли с благословенной почвы веры в Бога живого, веры, наполняющей сердце мужеством и радостным доверием к Богу. Относительно них мы можем сказать, что они получили по вере своей. Бог всегда воздает должное вере, которую Он вселил в душу человека. Это Его собственный дар, и дар этот - мы благоговейно отмечаем это - Бог благословляет, где бы Он его ни нашел. Иисус Навин и Халев только могуществом веры могли противостать неудержимым потокам окружавшего их неверия. Они сохранили свое упование на Бога, несмотря ни на какие трудности; потому и Бог увенчал Своим благословением их веру, и в то время, как трупы их братьев тлели в песчаной пустыне, их ноги вступили на холмы, покрытые виноградниками, и на плодородные равнины Обетованной земли. Десять соглядатаев твердили, что Бог вывел их из Египта, чтобы умертвить их в пустыне; предсказанная ими самими участь действительно постигла их. Иисус и Халев утверждали, что Бог силен ввести их в землю; и они получили по слову своему.

Здесь мы встречаемся с весьма важным принципом: "По вере вашей да будет нам" (Матф. 9-29). Будем помнить: Бог благоволил к вере. Он любит, чтобы Ему верили; Он не устыдит доверяющихся Ему. Неверие наше, напротив, Его огорчает. Неверие раздражает Бога, бесславит Его и погружает душу во мрак и смерть. Сомневаться в словах Бога живого, не могущего изречь неправду, великий грех. Дьявол вселяет в душу все подобные сомнения. Он злорадствует, когда ему удается поколебать в душе доверие к Богу; но он не имеет силы над душою, которая беззаветно верит Богу Его раскаленные стрелы никогда не могут достичь того, кто находится под ограждением щита веры. Блажен человек, живущий жизнью детского доверия к Богу! Сердце его полностью удовлетворено, уста его полны хвалы и благодарения. Это доверие рассеивает всякое облако, всякую мглу; оно освещает путь наш светом присутствия Отца нашего. Неверие, с другой стороны, наполняет сердце всякого рода сомнениями, сосредоточивает нас на самих себе, омрачает нашу стезю, делает нас несчастными. Сердце Халева было озарено радостным доверием к Богу, тогда как сердца его братьев изнемогали под гнетом сетований и горького ропота. Этого всегда следует ожидать. Если мы хотим быть счастливыми, мы должны быть заняты Богом и Его делом. Стоит нам только сосредоточить свой интерес на самих себе и на окружающем нас, и весь наш покой исчезнет. Откройте Лук.1. Что сделало священника Захарию немым? Неверие. Что наполняло сердце и отверзало уста Девы Марии и Елизаветы?

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА - ИНДЕКС БИБЛИИ И ПОИСК