До настоящего момента пророк представал перед Господом (17, 1; 18, 15) и говорил от Его имени, но, напуганный угрозами Иезавели, он отступает перед опасностями того положения, в которое его поставило его свидетельство.

Так же как и у Моисея в Мериве, вера Илии не поднимается до высоты благодати {Здесь мы видим, до какой степени может проявляться энергия внешней жизни веры, в то время как внутренняя жизнь ослабевает. И это в момент самого неопровержимого свидетельства присутствия Бога посреди мятежного народа. И когда по приказанию Илии только что убили пророков Вааловых руками самого народа, то из-за простой угрозы Иезавели он оказывается полностью лишенным веры. Его жизнь внутренне не поддерживалась этой верой соразмерно его внешнему свидетельству. Это свидетельство подстрекает врага к действиям, к которым личная вера Илии не была готова. Это суровый урок. Тихий и проникновенный голос, который без его ведома еще был слышен посреди народа, не имел, возможно, достаточного влияния в его сердце, в котором огонь и импульсивность занимали слишком много места. Таким образом, он сам не знал той благодати, которая еще действовала на народ; он не умел любить Его ради семи тысяч праведников, как Бог любил его, ни надеяться, как надеется любовь. Увы! что же мы представляем из себя даже тогда, когда мы так близки к Богу! Его обвинение, когда он предстает перед Богом, выявляет эгоистическое "я" у такого привилегированного человека. "Возревновал я о Господе", и "сыны Израилевы оставили завет Твой, разрушили жертвенники Твои и пророков Твоих убили мечем", - сказал он в тот самый момент, когда только что разрушили жертвенники и убили пророков Вааловых! И "остался я один". Насколько же самоуничижительно это свидетельство!} и долготерпения Господа, который полон доброты и милосердия по отношению к Своему народу. Этот недостаток положил конец свидетельству Илии, подобно тому, как он закрыл Моисею вход в Ханаан, ибо кто может сравняться с Богом в Его благости? Илия не обращает взор на Бога, он думает о себе самом и убегает, но Бог не спускает с него Своего ока. Тот, у кого не было силы Божией среди зла, мог укрыться только в пустыне. Это было сердце, верное Богу, но его вера не была достаточной, чтобы до конца оказывать в свидетельстве сопротивление враждебной власти сатаны. Необходимо, чтобы он был либо свидетелем Бога посреди Его мятежного народа, либо был полностью в стороне от этого народа.

Сердце Илии и рука Божия ведут пророка в пустыню, где он будет наедине с Богом, пусть подавленный, но дорогой для взора Господня. Сорок дней пребывания Илии в пустыне лишь частично похожи на сорок дней, что Моисей провел перед Богом на том же Хориве, куда направился пророк, или на сорок дней, что Иисус провел в пустыне в борении с врагом Божиим и людьми. В последних двух случаях человеческая природа была отставлена на задний план. Ни Моисей, ни Господь не ели и не пили. Что касается Илии, то доброта Божия поддерживает слабость человеческой природы, подверженной испытанию, давая знать, что Он думает о нем со всяческой нежностью и предусмотрительностью, и предоставляя силу, необходимую для такого путешествия. Это должно было тронуть его и дать ему почувствовать, чем он должен был быть посреди народа, поскольку он имел дело с таким Богом, но его сердце было уже не то. Невозможно, если мы думаем о самих себе, быть по отношению к другим свидетелям о том, что есть Бог. Наши бедные сердца слишком далеки от такого состояния.

Он продолжает свой путь до Хорива. Но предстать перед Богом, чтобы сказать хорошее о себе самом и плохое об Израиле, - это совсем другое, чем забыть о себе в силу присутствия Господа и представить Его перед народом в Его милосердном и терпеливом могуществе, несмотря на все их зло {Моисей отличается от Илии также в том, что он заступался перед Богом за народ и забывал о самом себе}. Люди иногда предстают перед Богом потому, что забывают, где они должны были бы быть и свидетельствовать о Нем. Бог также спрашивает у Илии: "Что ты здесь Илия?" Ужасный вопрос! Как и вопросы, обращенные к Адаму, к Каину, а теперь к миру в отношении Иисуса. Ответ лишь выказывает, как это происходит во всех случаях, - плачевное и неизбежное положение того, кто забыл Бога. Тот голос не был громовым, но таким, чтобы дать почувствовать Илии, что это был Тот, Которого он забыл. Ветер, огонь, землетрясение, эти вестники могущества Божия удовлетворили бы очерствевшее сердце Илии как орудия божественной силы против Израиля, но эти проявления Его могущества не были Самим Богом. Тихий и проникновенный голос открывает Илии Его присутствие. То, что удовлетворило бы желание пророка и что, возможно, было бы справедливо по отношению к другим, не пробуждало его сознания. Но тихие и проникновенные звуки в которых Бог обнаруживает Себя, не трогает сердца Илии, и он прячет свое лицо в присутствии Господа. Однако гордыня его сердца, полного горечи, еще не поколеблена. Он повторяет свои обвинения, такие неуместные в момент, когда он сам только что уничтожил всех пророков Вааловых, и которые показывали, что его вера не сумела найти в свете его свидетельства всего того хорошего, что око Божие видело в Израиле.

Хотя и справедливый, ответ Бога огорчителен для сердца Илии. Месть будет осуществлена, и Илии поручено приготовить ее орудие: печальная миссия для пророка, если он любил народ. Что касается Илии, то Елисей должен был последовать ему в его пророческом служении. Но если заслуженная месть должна была осуществиться в свое время и если откровение об этом было дано опечаленному пророку, у Бога было еще семь тысяч душ, которые не преклонили колено перед Ваалом, хотя Илия и не сумел обнаружить их. Когда же сердце человека, хотя бы мысленно, возвысится до высоты благодати и долготерпения Божиего? Если бы Илия больше уповал на Бога, он познал бы кого-нибудь из этих семи тысяч. Во всяком случае он познал бы Того, Кто знал их и Кто побуждал пророка к свидетельству, чтобы укрепить и утешить их.

Но еще не пришло время для исполнения путей Господних, и в отношении Своего народа Бог не желает отказываться от долготерпения Своей благодати, чтобы удовлетворить нетерпение пророка. Елисей помазан, но так как Ахав покорился, когда Бог угрожал ему из-за его беззакония, кары были временно отложены даже на время всей жизни Ахава и его сына. Это показывает нам другую черту правления Божия, а именно то, что суд над злым человеком может быть не только объявлен в замыслах Божиих, но уже определен в Его путях и готов к исполнению задолго до того, как он исполнится. Пророк, или духовный человек, сумеет понять духовно, что это так, и будет ждать момента, соответствующего совершенному долготерпению, которое снисходит до медлительности наших сердец и хочет, чтобы беззаконие злого человека или по меньшей мере его отказ покаяться дошли до крайности.

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА - ИНДЕКС БИБЛИИ И ПОИСК