В этих двух посланиях говорится только, что Церковь пребывает "в Боге Отце", то есть, иначе говоря, в связи с Ним, что указывает на ее нравственную сущность. Эта Церковь живет в союзе, основой которого является такая связь. Дух усыновления характеризует эту жизнь. Как малые дети, фессалоникийцы привязаны к Отцу. Это первое вступление в положение свободы, в какое Христос поставил нас - свободы перед лицом Бога и в союзе с Ним. Какое драгоценное положение - быть чадами Тому, Кто любит, как Отец, и при этом оставаться свободным и испытывать в этом общении нежную любовь, соответствующую божественному совершенству! Ибо здесь не то усыновление, которым был усыновлен Христос, прошедший в образе человека все испытания прежде, чем обрел это усыновление, бесценное, как сама благодать; здесь речь идет о нашем введении в несравненное состояние наслаждения светом и божественной любовью, явленными в образе Отца. Это наше общение (нежное и доверительное, но чистое) с Тем, Чья любовь - источник всякого благословения. Я не сомневаюсь и в том, что апостол Павел говорит о познании фессалоникийцами, недавно выведенными из язычества, единственного Бога = Отца в сравнении с их идолами.

Апостол Павел, возвещая (по обычаю своему) о том, что он чувствовал по отношению к ним, - то, с какой стороны они открылись его сердцу и уму, - не говорит здесь ни о дарах (о коих он упоминает в послании Коринфянам, ни о главных признаках величия, характеризующих Христа и всех святых, о чем повествуют послания Ефесянам и Колоссянам (с добавлением того, чего требовало их положение); и о братской привязанности и товарищеской любви, которую филиппийцы проявили по отношению к нему самому; ни о вере, существовавшей отдельно от их трудов и в союзе с которой он надеялся ободрить себя, добавив к этому то, что является обильными дарами, от коих он мог передать им, как он пишет в послании Римлянам, которых еще не видел.

Здесь говорится о самой жизни христианина в ее первых светских впечатлениях, в ее внутренних проявлениях; как она появилась через силу Святого Духа на земле; жизни Бога на земле в них, о которой Павел вспоминает в своих молитвах с таким большим удовлетворением и радостью. Три великих принципа, о которых Павел говорит коринфянам (1Кор.13), составляют основу и всегда лежат в основании этой жизни - вера, надежда, любовь. Теперь эти три принципа явились мощными божественными побуждениями к этой жизни для фессалоникийцев. Эта жизнь стала не просто привычкой; в своих внешних действиях она проистекала из самого общения с его источником. Эти действия оживотворялись и сохранялись божественной жизнью и благодаря неотступному наблюдению за предметом веры. Требовались труд и терпение. То же самое было в Ефесе, о чем говорится в Откровении (глава 2). Но здесь это была работа веры, труд, исполняемый любовью, терпение, питаемое надеждой. Вера, надежда, любовь являются, как мы видим, источником христианства в этом мире. Святые в Ефесе продолжали трудиться и обладали терпением, но они забыли об этих великих и могущественных принципах. Привычка осталась, но общение оставляло желать лучшего. Они отказались от своей первой любви.

Первое послание Фессалоникийцам является выражением жизненной силы, в которой утверждалась Церковь: в Откровении (глава 2) говорится о первом отступлении Ефеса от этого состояния.

Пусть наш труд будет трудом веры, и пусть мы будем черпать свои силы от нашего общения с Богом = Отцом нашим и существовать на этой основе! Пусть каждое мгновение будет плодом осуществления невидимого, плодом жизни, который живет уверенностью, неизменной уверенностью в Слове! Пусть это несет на себе печать благодати и истины, которые пришли через Иисуса Христа и являются свидетельством этого.

Пусть наш труд в служении будет плодом любви, чтобы пройти через эту пустыню, будет не той необходимостью, которую мы чувствуем в связи с предстоящей нам дорогой, а способностью вынести все, опираясь на надежду, которую дает нам наш взгляд на Христа через веру и наше ожидание Его!

На основе этих принципов: веры, надежды и любви формируется наш характер как христиан {Они чаще, чем думают, встречаются в посланиях Павла, как, например, в 1 послании Фессалоникийцам 5,8, Колоссянам.1,4-5. Во 2-м послании Фессалоникийцам 1,3 говорится о вере и любви, но он должен разъяснить их мысли относительно надежды}, но он не может и не должен формироваться в нас без определенных целей. Поэтому дух представляет их нам. Они носят двойственный характер. Душа через веру возлагает надежды на Иисуса, ожидает Его, рассчитывает на Него, едина с Ним в своих поступках. Он ходил здесь на земле, Он представляет нас на небесах, Он охраняет нас как добрый Пастырь. Он любит Своих; Он питает и лелеет их: наша вера и наша надежда всегда обращены к Нему. Наша совесть открыта Богу, Отцу нашему; но все это делается не с чувством страха: наша связь с Ним несомненна. Мы - чада Отца, исполненного совершенной любви к нам; но мы находимся пред лицом Бога. Его свет имеет власть и силу над нашей совестью. Мы живем в ощущении, что Его взор устремлен на нас; Он глядит на нас с любовью, но видит все наши поступки. И свет делает все явным. Таким образом выносится приговор всему, что может помешать сладостному и мирному осуществлению присутствия Божия и нашему общению с Иисусом, и ослабить нашу веру в Него, близость общения наших душ с Господом. Эти два принципа очень важны для сохранения мира и для совершенствования наших душ. Без них душа слабеет. Один из этих принципов укрепляет нашу уверенность, другой держит нас в свете и сохраняет нашу совесть чистой. Без последнего вера (если не сказать больше) теряет свою силу; без первого наша совесть становится формальной, и мы теряем духовную силу, свет и стремление.

Павел также напоминает фессалоникийцам о том, какое средство использует Бог для создания необходимых условий, то есть о благовествовании, слове, явленном душе через Святого Духа в силе и со многим удостоверением. Это слово возымело силу в их сердце, оно достигло сердца как слово Божие; Сам Дух открылся в нем, давая осознать Его присутствие; и осознание этого явилось полным удостоверением истины во всей ее силе; во всей ее реальности. Жизнь апостола Павла, все его поступки подтвердили то, что он благовествовал - они стали частью этого благовествования. Поэтому (как и бывает в таком случае) плод его трудов отозвался в душах тех, для кого он трудился; христиане в Фессалонике стали подражателями делу Павла. Это было подобно жизни Самого Господа, Которому Павел подражал в полную меру. Это произошло "при многих скорбях", ибо дьявол не мог выносить такого искреннего свидетельства, и Бог даровал эту благодать такому свидетельству "с радостью Духа Святого".

Какое счастливое свидетельство силы Духа, действующего в душе! Когда это так, то все становится свидетельством для других. Люди видят, что в христианах есть какая-то сила, им неведомая; побуждения, которых сами они не испытали; радость, которую они могут высмеять, но которой сами они не радуются; поступки, которые удивляют их и которыми они восхищаются, хотя и не следуют им; долготерпение, показывающее, как бессилен дьявол в своих стремлениях победить силу, которая выносит все и которой христиане обладают несмотря на все попытки дьявола. Что мы можем сделать с теми, кто позволяет себя убивать, но при этом радость не убывает, более того, крепнет от этого; кто выше всех наших побуждений, когда они предоставлены самим себе, и кто, если на них давить, сохраняют в своих душах безупречную радость несмотря на все наши выступления против них; и кто, несмотря ни на какие муки, остаются непобедимыми и даже находят в этих муках возможность еще больше доказать, что христиане выше нашей власти над ними? В мире своей жизнью они доказывают это; в смерти, даже мучительной, они еще больше свидетельствуют об этом. Таковым является христианин там, где христианство существует в своей истинной силе, в состоянии, угодном Богу, согласно слову и присутствию Духа, воплотившегося в жизнь в мире, чуждом Богу.

То же самое происходило и с фессалоникийцами; и мир, вопреки всей своей сущности, стал еще одним свидетелем силы благовествования. Как образец для верующих в других землях, фессалоникийцы стали предметом обсуждений и разговоров в мире, в котором без устали обсуждали это явление, такое новое и такое древнее, и людей, отказавшихся от всего, что так влияло на душу человека, от всего, к чему душа стремилась, и поклоняющихся одному лишь истинному и живому Богу, о Ком свидетельствовало даже плотское сознание. Боги язычников были богами страстей, а не совести. И это придавало живую реальность и актуальность положению христиан и их вере. Они ожидали с небес Сына Его.

Истинно счастливы те христиане, чьи поступки и вся жизнь превращают сам мир в свидетеля истины и которые так откровенны в своей исповеди, так стойки в своей жизни, что апостолу Павлу не нужно было говорить, что он проповедовал и о том, кем он был среди них. Мир сказал об этом до него и за них.

Несколько слов о самом свидетельстве, которое, будучи довольно простым, вместе с тем играет важную роль, содержит глубокие нравственные принципы. Оно создает основу всей жизни и всех христианских привязанностей, о коих повествуется в том послании, которое, кроме этого обстоятельства, содержит единственное особое откровение и предписание пришествия Христа, чтобы призвать Свой народ к Себе, и в котором говорится о разнице между этим событием и днем Господним для осуждения этого мира, хотя это последнее следует за первым.

То, на что указывает апостол Павел как на свидетельство, данное через веру фессалоникийцев, содержит три основные цели: 1) они оставили своих идолов, чтобы служить Богу живому и истинному; 2) они ждали Его Сына с небес, Которого Он воскресил из мертвых; 3) Сын был Избавителем их от гнева грядущего.

Очень важный факт, хотя и простой, характеризует христианство. Он дает нам положительную цель, и эта цель не меньше, чем Сам Бог.

Человеческая природа может обнаружить безрассудство всего, что ложно. Мы презираем ложных богов и идолов, но мы не можем преодолеть себя, мы не можем ничего открыть себе. Кто-то из знаменитых личностей древности соблаговолил сказать нам, что все бы было хорошо, если бы люди следовали природе (это говорит о том, что люди не могут подняться над ней); и фактически он был прав, если бы люди не пали в грехе. Но требовать от человека следовать природе - значит доказывать, что он падший в грехе, что он опустился ниже обычного состояния этой природы. Он не следует ей в той мере, что соответствует ее состоянию. Все пришло в беспорядок. Своеволие управляет им и проявляется в его страстях. Человек отошел от Бога и утратил ту силу и центр притяжения, которые удерживали его на своем месте, а все в его собственной природе - на своем. Человек не может возродить себя, он не может управлять собой, ибо вдали от Бога в нем проявляется лишь своеволие, которое и руководит им в его поступках. Существует много вещей, подготавливающих почву для проявления страстей и самоволия; но нет ничего, что как центр постоянно удерживало бы человека в нравственном согласии и связи с какой-либо целью, так чтобы его характер нес на себе печать и значение ее. Человек либо должен иметь нравственный центр, способный сформировать его как нравственное существо, привлекая его к себе и наполняя его чувства, так чтобы человек стал отражением этого центра, либо он будет поступать своевольно, и тогда он станет игрушкой своих страстей; либо, как это и следует ожидать, он будет рабом любой цели, которая завладеет его волей. Существо, являющееся нравственным, не может существовать без какой-то цели. Ни от кого независимым может быть только один Бог.

Равновесие добра и зла, существующее в сознании, нарушено. Человек перестает вести себя по-человечески, не имея в своих мыслях ничего, кроме своего обычного состояния, кроме того, что он имеет, не имея воли или имея волю, которая не желает ничего большего, чем она имеет (что приводит к тому же), но которая довольна всем, что уже присуще ее природе, и особенно общению с подобными себе; помощь, соответствующую его собственной природе и отвечающую его душе - благословен Бог за все.

Итак, человек проявляет волю. Поскольку человек утратил то, что сформировало сферу его наслаждений, в нем проявляется ищущая активность, которая не может успокоиться, не найдя чего-то еще, которая, как воля, ринулась в ту область, которую она не заполняет собой, познать которую ей недостает рассудка и не хватает сил осуществить даже то, чего она так желает. Человек и все, что ему принадлежит, больше не доставляет ему радости. Ему все еще нужна цель. Эта цель либо над человеком, либо ниже его. Если она ниже, то человек опускается ниже себя самого; и именно это имело место. Он больше не живет в согласии с природой (как говорит тот, о ком я уже упоминал), занимая такое положение, которое апостол Павел описал в начале своего послания Римлянам, и описал его со всеми ужасами реальности. Если эта цель выше его, но ниже Бога, то также ничего не может управлять его природой, ничто не может поставить его в нравственном отношении в соответствующее ему положение. Доброе существо не может занять это место, чтобы вытеснить из него Бога. Если этим станет дурная цель, она станет идолом, который вытеснит истинного Бога и принизит человека в его высочайшей связи - это худшая форма падения. Это также имело место. И поскольку эти существа тварны, они могут управлять человеком только с помощью того, что существует, и тем, что влияет на него. Это, так сказать, идолы его страстей. Они унижают идею Божества, они ввергают человека фактически в рабство страстей (которые никогда не удается удовлетворить и которые творят зло, если они пресыщены в избытке тем, что характерно для них). Таким в сущности было положение человека в язычестве.

Человек, и прежде всего человек знающий, что есть добро и зло, должен иметь свою цель, которую душа человека может принимать радостно и на которой могут быть испытаны его чувства, иначе он погиб. Благовествование, христианство дало это человеку. Бог, Который наполняет все, Который является источником всего, в Котором сосредоточено все добро и все благословение; Бог, Который есть Любовь, Который всесилен и объемлет все в Своем видении, потому что все (за исключением отвергнутого Им Самим) является плодом Его воли и разума; Бог явивший Себя во Христе человеку для того, чтобы его душа, охваченная Им, в совершенной уверенности в Его благодати могла бы познать Его и насладиться Его присутствием и подражать Его образу.

Грех и ничтожность человека представляют возможность еще больше и полнее раскрыть образ Бога, все совершенство Его сущности, познать Его любовь, мудрость и силу. Но здесь мы обсуждаем только то, что Он Сам дал человеку как цель. Тем не менее, хотя ничтожность человека позволила гораздо более глубоко открыть Бога, все же Сам Бог должен иметь объект, достойный Его, который бы послужил Его целям и чтобы раскрыть все Его чувства. Этой целью является слава Его Сына - Сам Сын Его. Существо низшей природы не могло бы быть таковым для Него, хотя Бог может явить Свою славу в Своей благодати и такому существу. Этот объект любви и любовь, испытанная в этом смысле, несомненно соотносимы. Через них Бог показал Свою независимость и великую благодать по отношению к тому, что было крайне ничтожно, слишком недостойно, чрезвычайно нуждалось в ней, и Он показал все величие Своего существа, все превосходство Своей природы при помощи того, в чем Он мог отыскать все, что Его радовало, и показать, чем Он является в присущей Ему славе. Но именно человек в качестве объекта благоволения Бога = Отца занял Свое место в этом славном откровении, через которое Бог стал известен Своим творениям (и это замечательная истина вечной воли Божией!) Бог предопределил это человеку и подготовил его к этому. Поэтому душа, наученная Духом, знает Бога открывшимся в этой неизменной благодати, в любви, которая нисходит с престола Божия к погибшему и ничтожному грешнику; человек обретает себя во Христе, в познании и наслаждении той любовью, которую Бог питал к предмету Его вечного восхищения, который также достоин этого; достоин общения, через что Он испытывает эту любовь (от Иоанна.17,7-8) и, наконец, достоин славы, открывающей эту любовь перед всей вселенной. Об этом несравненном благословении Христос говорит в конце Евангелия от Иоанна (главы 14,16 и особенно 17) {Сравните Книгу Притчей 8,30.31 и Ев. от Луки.2,14, где написано "в человеках благоволение". Как замечательно видеть ангелов, поющих это без зависти. Любовь на земле в благодати велика по сравнению с ничтожностью и недостойностью этого предмета; на небесах как любовь души согласно ее достоинству; созерцайте то и другое в Христе "собственное я" полностью отвергается. Он отдал, а не искал Себе. Закон рассматривает "собственное я" как меру по отношению к ближнему, предполагая, что и он основывается на том же принципе. Внизу, на земле, нет любви}.

С того момента, когда грешник обратился к Богу и уверовал в Евангелие (чтобы до конца показать свое состояние), он запечатлен Святым Духом, и благословенный Господь совершил искупительное дело, а этот человек введен (согласно принципу его жизни) в положение родства с Богом. Теперь он является никем иным, как чадом Божиим; но Отец, Которого он познал, любовь, в которую он вошел, Спаситель, на Кого открылись его глаза, являются тем, чем он возрадуется, когда узнает, кем он стал. Он христианин; он обратился к Богу от идолов и ожидает с небес Сына Его.

Мы можем заметить, что речь здесь идет не о силе, которая обращает к Богу, не об источнике жизни. Об этом ясно говорится в других местах Писания. Здесь дан образ жизни в ее проявлении. Теперь это зависит от ее целей. Жизнь испытывается и раскрывается в соответствии с ее целями и этим характеризуется. Источник, от которого она истекает, делает ее способной наслаждаться ими; но внутренняя жизнь, не имеющая цели, от которой она зависит, не является жизнью твари. Такая жизнь является привилегией Бога.

Это показывает все безрассудство тех, кто хотел бы иметь, как они выражаются, субъективную жизнь, которая явно не носит объективный характер, ибо такое субъективное положение зависит от объекта, которым она определяется. Только для Бога характерно быть источником Своих собственных мыслей самостоятельно (без влияния какого-либо объекта), ибо Он - само совершенство, центр и источник всего, Он Сам создает объекты, если Ему это угодно. Словом, хотя человек получил жизнь от Бога, которая дает ему право наслаждаться Им, нравственная сущность человека не может быть сформирована в нем без цели, которая передается ему.

Итак, Бог отдал нам Себя как объект и открылся во Христе. Если мы предадимся Богу в Нем (предполагая, что Он нам так открылся), то субъект будет слишком велик. Это бесконечная радость; но в том, что просто бесконечно, имеется нечто, в чем нуждается обычный человек, хотя это его высшая привилегия. С одной стороны, это необходимо ему, чтобы он мог быть на своем месте и чтобы Бог мог занять Свое место относительно человека, и с другой стороны, именно это так удивительно возвеличивает человека. Так должно быть; это данная нам привилегия, она дана нам в драгоценной близости с Богом; ибо мы Его чада, и мы пребываем в Боге, а Бог в нас; но вместе с тем, здесь есть определенный переизбыток славы для души, связанный с Одним Богом. Мы читаем: "в безмерном преизбытке вечную славу" {На еврейском языке слова "преизбыток" и "слава" означает одно и о же}.

Так должно быть: Его величие должно утверждаться, когда мы думаем о Нем, как о Боге, о Его власти над сознанием. Душа (уж такой ее создал Бог) нуждается в чем-то таком, что не унизит ее чувств, но что может иметь характер товарища и друга, по крайней мере, к кому Он может иметь такой доступ.

Именно такого друга мы имеем в Христе, нашем драгоценном Спасителе. Он цель, близкая к нам. Он не постыдился назвать нас братьями. Он назвал нас друзьями, и все, что Он услышал от Отца Своего, Он поведал нам. Но тогда не является ли Он тем, что удаляет нас от Бога? Нет, напротив, именно в Нем Бог обнаруживает Себя, ведь в Иисусе даже ангелы видят Бога. Именно Он, сущий в недре Отчем, открывает нам Бога и Отца в блаженной связи с Ним, знающим Бога. Более того, Он в Отце и Отец в Нем, так, что видевший Его, видел и Отца. Он открывает нам Бога, и не отвращает нас от Него. В благодати Он уже открыл Его, и мы ждем, когда откроется слава в Нем. Как только Он родился на земле, ангелы уже возвестили благоволение, Божие в человеках, ибо человек стал предметом Его вечной радости. И теперь Он завершил дело, которое позволило ввести и остальных грешников вместе с Ним в благоволение Божие. Будучи прежде врагами, "мы примирились с Богом смертию Сына Его."

Таким образом, Бог примирил нас с Собой. Верою познав Бога, мы "обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному и ожидать с небес Сына Его." Дивный и истинный Бог есть цель нашего радостного служения. Его Сын, Которого мы знаем и Который имеет нас там, где пребывает Он Сам, отметивший нас Своей собственной славой и разделивший с нами Свою славу, Который есть прославленный Человек навсегда и Первенец среди многих братьев - является объектом наших ожиданий. Мы ожидаем Его с небес, ибо наши надежды там, и там место нашей радости.

Мы имеем безграничную любовь Божию и славу Его, Который принял все наши немощи и понес все наши грехи, будучи Сам без греха. Какая участь досталась нам!

Но есть и другая сторона истины. Люди ответственны; и, как бы велика ни была Его любовь и Его терпение, Он не может смириться с грехом, или неуважением к Его власти: если бы Он смирился, то все бы пришло в беспорядок и бедственное положение. Сам Бог утратил бы Свое место. Есть суд; есть грядущий гнев. Мы были ответственны, но мы не оправдали доверия. Как же мы будем тогда радоваться Богу и Сыну таким образом, о котором я говорил?

Здесь открывается и третья истина, о которой апостол Павел говорит: "...избавляющего нас от грядущего гнева." Дело Христа надежно защищало нас от этого гнева; Он занял наше ответственное положение на кресте, чтобы снять с нас наши грехи, пожертвовав Собой.

Отсюда следуют три великих особенности христианской жизни. Мы служили живому и истинному Богу, внешне или внутренне отвергнув наших идолов. Мы ожидаем Иисуса для славы, ибо этот образ Бога дает нам почувствовать, каков этот мир, и мы знаем Иисуса. Что касается наших грехов и нашей совести, то мы совершенно очистились; нам нечего бояться. Жизнь и поступки фессалоникийцев были свидетельством этих истин.

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА - ИНДЕКС БИБЛИИ И ПОИСК