Пилат выказывает свою обычную бесчеловечность. Однако в тексте данного Евангелия Иудеи выступают действительно виновниками (насколько можно рассматривать человека) смерти Господа.

Ревностные в отношении чистоты обычаев, но безразличные к справедливости, они не хотят судить Его по своему закону {Сказано, что их Иудейские традиции запрещали им предать кого-либо смерти во время больших праздников. Возможно это повлияло на Иудеев; но как бы ни было, намерения Бога были таким образом исполнены. В другое время Иудеи не так уж и подчинились крайним мерам Римлян, которые лишали их права на жизнь и смерть}; они выбирают Римлян, чтобы те предали Его смерти, ибо должно исполнится всякому совету Бога.

При повторном настоянии Иудеев Пилат предает Иисуса в их руки - и полностью повинен в этом, ибо он открыто признал Его невиновность, а его совесть была решительно задета и встревожена очевидными свидетельствами того, что пред ним был необыкновенный человек. Он не показывает, что встревожен, но он таковым является (гл. 17:8). Божественная слава, которая пронзила унижения Христа, воздействует на него и побуждает Иудеев сказать, что Иисус сделал Себя Сыном Божиим. Пилат бичевал Его и отдал Его на оскорбление воинам; и здесь он остановился. Возможно, он полагал, также что Иудеи будут удовлетворены этим, и он представляет им Иисуса с венцом из терна на голове. Возможно, он полагал, что их ревностное отношение к такому национальному оскорблению вынудит их просить о Его освобождении.

Но, грубо преследуя свою злобную цель, они закричали: "Распни, распни Его!" Пилат подчиняется этому и для самого себя, давая им свободу поступить так, говорит, что не находит вины в Нем. Этим они защищают свой Иудейский закон. У них свой закон, как говорят они, и по этому закону Он должен умереть, так как Он сделал Себя сыном Божиим. Пилат, уже в мыслях ударив и исполнив это, наиболее встревожен; и, возвратившись снова в преторию, спрашивает Иисуса. Он не отвечает. Задета гордыня Пилата, и он спрашивает, не знает ли Иисус, что он имеет власть судить или освободить Его. Господь, отвечая, всецело сохраняет достоинство Своей личности. У Пилата не было бы власти над Ним, если бы это ни было волей Божией - чему Он подчинился. Это увеличило грех тех, кто привел Его, полагая, что человек может что-либо сделать с Ним, если бы ни была исполненной таким образом воля Божия. Знание Его личности создало меру греха, совершенного против Него. Непонимание этого привело ко всякому ложному осуждению и показало, в случае с Иудой, наиболее неограниченную моральную слепоту. Он знал силу Своего Учителя. Зачем надо было предать Его человеку, если не пришел Его час? Каково, в этом случае, положение предателя?

Однако Иисус всегда говорит согласно славе Своей Личности и как пребывающий всецело над обстоятельствами, чрез которые Он проходил в благодати и послушании воле Своего Отца. Пилат откровенно встревожен ответом Господа, а его чувство не совсем крепко, чтобы противостоять тому побуждению, которым Иудеи давили на него, но имеет вполне существенную силу, чтобы отдать Иудеям все, что было от воли в Его осуждении, и соделать их виновными в отвержении Господа.

Пилат искал отвести Его от их ярости. Наконец, забоявшись быть уличенным в неверности Кесарю, он с презрением обращается к Иудеям, говоря: "Се, Царь ваш!", поступал - хотя и несознательно - по велению Божиему, чтобы исторгнуть это памятное даже до сего дня выражение из их уст, их осуждения, их бедствия: "Нет у нас царя кроме Кесаря". Они отреклись от своего Мессии. Фатальная фраза, которая вызвала суд Божий, произнесена сейчас; и Пилат предает им Иисуса.

Иисус, смиренный и несущий Свой крест, занимает Свое место с преступниками. Однако Он, Кто хотел, чтобы все исполнилось, устанавливает так, дабы свидетельство относилось к Его достоинству; а Пилат (возможно, чтобы досадить Иудеев, но, несомненно, исполнить намерения Бога) прикрепил к кресту надпись о Господе: "Иисус Назорей, Царь Иудейский": обоюдная истина - презренный Назорей есть истинный Мессия. Здесь, как и во всем этом Евангелии, Иудеи занимают свое место отринутых Богом.

В то же время апостол показывает - здесь и в прочих местах - что Иисус есть настоящий Мессия, подтверждая это пророчествами, которые ведают о том, что случится с Ним в целом, в отношении отвержения Его и Его страданий, и то, что Он является Мессией, а это подтверждено обстоятельствами, при которых Он был отвергнут людьми.

После повествования о Его распятии как деянии человека нам представляется то, что характеризует это в отношении того, чем был Иисус на кресте. Кровь и вода истекли из Его пронзенного тела.

Преданность женщин, идущих за Ним, менее значимая с точки зрения содеянного, по своему сверкает в той настоятельности любви, что привела их к кресту. Более ответственное положение апостолов как людей вряд ли позволило бы им это при таких обстоятельствах; но она ничего не извлекает из привилегии, которую дают женщинам, верными Иисусу, благодать. Это все же стало для Христа поводом представить нам новое наставление, являя себя таким как есть и обозначая пред нами Свое дело, что выше всякого обстоятельства, как результат и выражение духовной энергии, которая привела Его к всецелому посвящению, как человека, Богу, также принося Себя в жертву Богу чрез вечного Духа. Его дело завершено. Он принес Себя Сам. Он обращается, скажем так, в Свои личные отношения. Естество, в Его человеческих чувствах, зримо в Своем совершенстве; как и, в то же время, Его личное божественное превосходство над обстоятельствами, через которые Он прошел в благодати как человек послушания. Выражение Его сыновьих чувств являет, что посвящение Богу, которое отвело Его от всех тех чувств, кои подобны необходимости и долгу человека по его натуре, не было желанием человеческого чувства, но силой Духа Божия. Видя женщин, Он не говорит им более как Учитель и Спаситель, воскресение и жизнь; представлен Иисус, человек, индивидуально в Своем человеческом отношении.

"Жено! - говорит Он, - се, сын Твой" - предавал Свою Мать на попечительство Иоанна, ученика, которого любил Иисус - и ученику говорит: "Се, Матерь твоя!", после чего этот ученик забирает ее к себе домой. Сладко он был так любим, само по себе могло оценить свой непосредственный объект. Это также являет нам, что Его любовь к Иоанну носила характер человеческого чувства и привязанности, по Богу, но не сугубо божественного, хотя и преисполненной божественной благодатью - благодатью, которая придавала ей всю ее значимость, но которая закрылась пред реальностью человеческого сердца. Именно это, очевидно, связывало Петра и Иоанна. Иисус был для них существенной и общей целью. Будучи очень разными - и посему еще более объединенными на основании этого - они помышляли лишь об одном. Полное посвящение Иисусу является самой крепкой связью между человеческими сердцами. Оно отлучает их от себя, и у них появляется лишь единая душа в помыслах, намерении, в установленной цели, ибо они имеют только один предмет. В Иисусе же это было совершенным и было в благодати. Не сказано, ученик, который любил Иисуса; это было бы неподходяще. Это бы изъяло Иисуса полностью из Его положения, Его достоинство, Его собственной славы и разрушило бы ценность Его любви к Иоанну. И тем не менее Иоанн любил Христа и посему так оценил любовь своего Учителя; его сердце было прилеплено к Нему чрез благодать, а сам он отдался исполнению этого сладкого поручения, о чем он с удовольствием сообщает здесь. Именно любовь воистину говорит об этом, хотя не о себе.

Я верю, что мы снова узрим это чувство (употребленное Духом Божиим не как, очевидно, основание, но чтобы придать его краску выражению того, что он видел и знал) в начале первого послания Иоанна.

Мы также узрим, что это Евангелие не являет нам Христа под тяжестью Своих страданий, но как поступающего в соответствии со славой Своей Личности, что превыше всего., и исполняющего все в благодати. Совершенно спокойный, Он печется о Свой Матери; сделав это, Он узнает, что все свершено. Ему присуще, говоря человеческим языком, самообладание.

Однако остается еще одно пророчество, которое должно быть исполнено. Он говорит: "Жажду", и они, как и предсказал Бог, дали Ему уксуса. Сейчас Он знает, что ничего не осталось, что должно было быть исполненным. Он преклоняет Свою главу и предает {Такова сила изречения; оно совсем отличается от слова, переводимого как испустить. Мы узнали из Евангелия от Луки.23:46, что Он сделал так, когда сказал: "Отче! в руки Твои предаю Дух Мой". Но в Евангелии от Иоанна Святой Дух представляет даже Его смерть как доброхотное деяние, когда Он предает дух, но не говорится, кому Он (как человек безграничной и совершенной веры) предал, умирая Свой человеческий дух, Свою душу. Здесь явлено это Его божественное право, а не Его упование на Своего Отца. Слово не употребляется так, кроме как в этом отрывке в отношении Христа, ни в Новом Завете, ни в LXX} Свой дух.

Итак, когда все божественное дело исполнено, божественный Человек предает Свой дух, и дух покидает тело, которое было его органом, его сосудом. Настал час для этого; и сделал это, Он подтверждает исполнение других божественных слов - "кость Его да не сокрушится". Все имело свою часть в исполнении этих слов, и намерений Того, Кто ранее произнес их.

Один из воинов пронзает копьем Его тело. И именно из мертвого Спасителя истекают знамения вечного и совершенного спасения - вода и кровь; одна для очищения грешника, вторая для искупления его грехов. Евангелист увидел это. Его любовь к Господу даст ему запомнить то, что он видел Его до конца; он говорит об этом, дабы мы поверили. Но если мы видим в возлюбленных учениках сосуд, который использует Святой Дух (и очень приятно видеть его по воли Божией), то видим и того, кто использует его. Как много засвидетельствовал Иоанн, о чем он не говорит! Крик печали и оставления - потрясение - признание сотника - историю вора: все это происходит пред его очами, которые лицезрели Учителя; и все же он не упоминает об этом. Он говорит о том, чем был его Возлюбленный в средине всего этого. Святой Дух дал ему сказать о том, что принадлежало личной славе Иисуса. Его чувства позволили принять это за приятную и легкую задачу. Святой Дух прикрепил к ней его, использовав, его там, где он наиболее подходящим для работы. Через благодать инструмент сам предался работе, для которой его и отделил Святой Дух. Его память и его сердце находились под преобладающим и исключительным воздействием Духа Божиего. И это употребил Дух в Его деле. Кто-то симпатизирует инструменту; кто-то верит в то, что сообщает через его слово Святой Дух, ибо слова от Духа Святого.

Не может быть чего-либо более трогательного, более глубоко интересного, нежели божественная благодать, явленная таким образом в человеческой нежности, и принимающая свою форму. Овладевая всей действительностью человеческого чувства, она обладает всей силой и глубиной божественной благодати. Именно по божественной благодати у Иисуса такие чувства. С другой стороны, ничто не может быть более далеким от оценки этого высшего источника божественной любви, текущей по совершенному каналу, который он сотворяет своей силой, чем притворство выразить нашу любовь как взаимную; она тогда наоборот, полностью преткнется в этой оценке. Истинные святые среди Моравских братьев называли Иисуса "братом" а другие позаимствовали их гимны или изречения; Слово не говорит так. "Он не стыдится называть их братиями", но это не значит, что мы называем Его так. Личное достоинство Христа не потеряно в безграничности и нежности Его любви.

Но отвергнутому Спасителю надобно пребывать с богатыми и знаменитыми в Свой смерти, как бы ни был Он презираем ранее; и они, кто не потрудился признать Его при жизни, пробуждены теперь размахом крика своего народа и самим фактом Его смерти - это дала им почувствовать благодать Бога, Который сохранил их для этой работы - поглощены внимание, благо Его мертвому телу. Иосиф, член совета, пришел просить Пилата, чтобы снять Тело Иисуса. Никодим присоединился к нему, чтобы воздать последние почести Тому, за Кем они никогда не шли при Его жизни. Мы можем понять это. Идти за Иисусом постоянно под упреком и из-за Него компрометировать себя навсегда сильно отличается от действия, когда свершилось определенное великое событие, где нет более места для первого, и когда размах зла вынуждает нас отделиться от этого; и когда благо, отвергнутое из-за своего совершенства в свидетельстве и совершенное в отвержении его, вынуждает нас принять участие, если в нас существует через благодать какая-либо моральная суть. Бог таким образом исполнил Свои слова истины. Иосиф и Никодим положили Тело Господа в новый гроб в саду близко от креста; ибо в тот момент они из-за Иудейских приготовлений, не могли сделать больше.

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА - ИНДЕКС БИБЛИИ И ПОИСК