Самсон, как образ, представляет нам принцип назорейства, полное отделение от мира для Бога, источник силы в столкновении с нашими врагами, представленными как враги, которые стремятся к тому, чтобы одержать верх над народом Божиим в данной им мере и в их собственных сердцах.

Филистимляне не были карой или наказанием, ниспосланными извне. Они жили на той же земле, что и израильтяне, то есть на земле обетованной. Перед этим, несомненно, другие народы, оставленные в пределах земли Ханаана израильтянами по неверию их, стали ловушкой сынам Израиля, так как они склоняли их к браку с идолопоклонниками, а также к поклонению идолам. И Господь предавал израильтян в руки их врагов. Однако теперь те, которым было дозволено остаться на завоеванной израильтянами земле, взяли власть над Израилем.

Здесь же то, что может обеспечить победу и дать мир наследникам обетования, является той силой, которая сообщается путем отделения от всего, что принадлежит плотскому человеку, и путем полного посвящения себя Богу, насколько это осознается человеком. Такое назорейство является духовной силой или, скорее, тем, что характеризует ее, когда враг находится на земле обетованной. Ведь Самсон судил израильтян во время господства филистимлян (глава 15,20). После него Самуил, Саул и прежде всего Давид полностью изменили положение вещей.

В положении, когда вражья сила господствует на земле обетованной, только назорейство способно дать силу тому, кто верит. Эта тайна остается неизвестной людям мира сего. Христос является идеальным примером этому. Зло царило среди народа Израиля. Действия же Христа были отделены от зла. Он был одним из народа, но подобным Левию (Втор.33,9), Он не был из них. Он был Назореем. Но мы должны видеть различия в этом отношении.

В нравственном плане Христос был отделен от грешников даже находясь на земле, так же, как и теперь. Однако внешне Он находился в среде грешников. Да и как свидетель благодати и олицетворение ее, Он духовно пребывал среди грешников. С момента Своего воскресения Христос полностью отделяется от грешников. Этот мир уже не видит Его и увидит Его не раньше, чем Он явится судить.

Именно в этом последнем состоянии, будучи в сущности совершенно отделенными от этого мира, Церковь и христиане находятся в связи с Господом. Такой Первосвященник и подобает нам. Церковь и христиане только тогда сохраняют свою силу, когда пребывают в этом состоянии полного отделения от мира. Это состояние непонятно миру, и он не в состоянии принять в этом участие. В этом нет места человеческому веселью и человеческой общительности, но присутствуют божественная радость и сила Святого Духа. Жизнь нашего обожаемого Спасителя была тяжелой и опасной, исполненной страданий и большого напряжения (и причина этого заключалась не в Нем Самом, ибо Его сердце источало любовь, а в том зле, которое давило на Него со всех сторон). Я говорю о Его жизни и о Его собственной душе. Что касается других, то Его смерть открыла шлюзы, чтобы весь поток Его любви хлынул на несчастных грешников.

И все же, как бы ни был Господь отделен от мира, Он мог сказать в отношении Своих учеников: "Сие говорю в мире, чтобы они имели в себе радость Мою совершенную". Лучшим из пожеланий было, чтобы божественная радость заменила человеческую. И наступит день, когда эти две радости сольются в одну, когда Он опять будет пить вино, хотя и в ином окружении, то есть с Его народом. Однако этому еще не время, пока зло царит в этом мире. Оно царило в Израиле, где должна была быть правда. Она царит в христианстве, где святость и благодать должны были бы проявляться во всем своем благолепии.

Отделение для Бога, о котором мы говорим, в этих обстоятельствах является единственным способом насладиться крепостью Божией. Именно в этом сущность положения церкви. Если она не устояла в этом положении, то, значит, перестала являть характер своего Главы, связь с Ним, Который "отделен от грешников и превознесен выше небес". Лжесвидетельством является утверждение филистимлян о том, что Дагон якобы сильнее Бога; об этом заявляет ослепленный узник.

И все же замечательно то, что когда бы мирские ни отнимали путем уловок и обольщения то, что Бог отделял для Себя, это всегда заканчивалось наказанием Божиим или гибелью их. Вспомним Сарру в доме фараона или в данном случае Самсона, ослепленного и содержащегося в плену у филистимлян, и опять-таки Сарру в доме Авимелеха, хотя Бог не погубил последнего по причине искренности сердца его, но только наказал его.

Назорей олицетворяет собой Христа - того Христа, каким Он был здесь на земле по настоятельной потребности, а также того Христа, какой теперь навсегда и с полным правом воссел одесную Бога на небесах, Христа, скрытого в Боге, где вместе с Ним сокрыта и наша жизнь. Назорей символизирует и церковь и отдельного христианина, поскольку и то и другое отделено от мирского, посвящено Богу и хранят тайну этого отделения.

Таково положение церкви, единственно признанное Богом. Эта церковь, будучи объединенной с Христом, отделенным от грешников и превознесенным выше небес, не может принадлежать Ему, находясь в каком-то другом положении. Она может и не оставаться верной этому положению, однако только в этом положении она останется со Христом. Она не будет признана ни в каком другом.

Самсон олицетворяет склонность церкви и христиан изменять этому положению, склонность, которая хотя и не всегда приносит плоды зла, но способствует внутреннему и фактическому пренебрежению назорейством и вскоре может привести к полнейшей утрате силы, в результате чего церковь идет на уступки миру. Бог все еще может использовать ее, прославляя Себя через тот беспорядок, который она производит на земле врага, которая должна принадлежать ей. Бог в состоянии даже удержать ее от того греха, к которому может привести ее скользкий путь. Однако то состояние разума, к которому она устремляется, способствует еще большему ее падению.

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА - ИНДЕКС БИБЛИИ И ПОИСК