Таким образом, филиппийцам следовало идти вместе, отличая тех, кто последовал примеру апостола, ибо (так как это был случай, очевидно, в котором собрание как единое целое во многом отступило от своей первой любви и его нормального состояния) было множество таких, о которых, несмотря на то, что они поддерживали имя Христа и подавали некогда добрую надежду, апостол говорит со слезами, они стали врагами креста Иисуса. Ибо крест на земле, в нашей жизни, отвечает божественной славе на небесах. И рассматриваемым здесь является не собрание в Филиппах, но состояние всеобщего собрания. Было множество таких, называвших себя христианами, которые соединили этим великим именем жизнь, имеющую своей целью землю и земное. Апостол их не признавал. Такие люди существовали. Речь шла не о частном вопросе дисциплины, но о состоянии христианства, в котором все стремились к своей собственной выгоде; и, таким образом, пав духовно, мало поняв Христа славы, многие, вообще не имевшие жизни, могли действовать среди них, не замеченные теми, кто сам имел так мало жизни и едва ли мог поступать лучше, чем они. Им казалось, что заботящиеся о земном не допускали какого-либо зла, требующего общественный порядок. Общий низкий уровень духовности среди истинных христиан позволил другим свободно сотрудничать с ними, и присутствие их еще более снизило критерий божественной жизни.

Это положение вещей не избежало духовного взора апостола, который, сосредоточенный на славе, легко и ясно разглядел все, что своей целью не имело той славы, и Дух вынес приговор, большей частью мрачный и тягостный в отношении этого положения вещей. Без сомнения, с тех пор он стал еще более суровым в многообразных своих проявлениях, но нравственные принципы в отношении к хождению остались для собрания прежними. Присутствует все тоже зло, которого следует избегать, для этого имеются все те же действенные средства. Необходимо следовать все тому же славному примеру, все тот же божественный Спаситель должен быть славным объектом нашей веры, мы должны жить той же жизнью, если, разумеется, хотим быть христианами.

Этих людей, исповедующих имя Христа, характеризовало то, что их сердца сосредоточились на земном. Поэтому у креста не было подлинной силы - это явилось бы противоречием. Следовательно, концом их была погибель. Не таковы были истинные христиане; их общение было на небесах, а не на земле, их нравственная жизнь проводилась на небесах, их истинные отношения были там, откуда они ожидали Христа как Спасителя, чтобы, так сказать, Он освободил их от земли, от земного миропорядка, весьма далекого. Ибо спасение в послании постоянно рассматривается как конечный результат, соответствующий всемогущей власти Господа. Когда придет Христос, чтобы взять себе собрание, тогда воистину небесные христиане будут в божественной славе подобны ему, подобием которому во все времена является цель их стремлений (ср. 1Иоан.3,2). Христос совершит в них это, преобразовав их тела унижения его славному телу, соответственно той власти, которой Он способен покорить себе все. Тогда апостол и все христиане достигнут цели - воскресения из мертвых.

Таково общее содержание этой главы. Христос, видимый во славе, становится источником силы христианской жизни для того, чтобы достигнуть Христа, ибо все остальное тщетно, так как не ищущий себе славы Христос является источником благодатности хождения; это две стороны христианской жизни, в которой мы также склонны жертвовать одной стороной ради другой или, по крайней мере, преследовать одну ради другой. Павел исключительно блистает в обоих. В предыдущей главе мы имели превосходство над обстоятельствами. Это является также опытом и состоянием Павла, который (говоря человеческим языком) безупречно проходит через все испытания, но это не совершенство. Подобие Христа в славе является только мерилом его. А что касается главы 3, то многие интересуются, не явилось ли это тем, что имеет своей целью духовное уподобление Христу или же полное уподобление ему во славе. Но это, скорее всего, означало забыть важность того, что взор и желание небесной славы, желание овладеть самим Христом, прославляемым таким образом, было тем, что сформировало душу здесь, на земле, так как Христос - на небесах; это отделило бы душу от цели, формирующую ее по собственному подобию. И хотя здесь, на земле, мы никогда не достигаем этой цели, ибо это славный Христос и воскресение из мертвых, однако стремление к этому все более уподобляет нас ему. Цель в славе формирует жизнь, отвечающую ей здесь, на земле. Не будь света в конце этой длинной, темной аллеи, у меня у самого никогда не было бы света до тех пор, пока я не прибуду туда; но я имею постоянно возрастающий свет в той мере, в которой я продвигаюсь вперед, пребываю в этом свете. Так же было и с прославленным Христом; такова христианская жизнь (ср. 2Кор.3).

Поэтому филиппийцам следовало твердо стоять в Господе. Это нелегко сделать, когда понизился общий нравственный настрой; но это также и больно, ибо хождение одного становится гораздо более одиноким, а сердца других ожесточаются. Но Дух очень понятно изложил нам принцип, характер и значение этого хождения. Со взором, направленным ко Христу, все становится простым, и связь с ним дает нам свет и уверенность, и это стоит всего остального, что, возможно, мы и потеряли.

Тем не менее апостол говорил о тех людях мягко. Они не были похожи на тех ложных иудейских учителей, портивших источники жизни и прерывавших общение с Богом в любви. Они потеряли эту жизнь общения или же не имели ничего, кроме ее видимости. Он скорбел о них.

Я думаю, что апостол послал это письмо с Епафродитом, написавшим его под диктовку апостола, как то было сделано со всеми другими посланиями, за исключением послания Галатам, которое как он нам сообщал, он написал своей собственной рукой. Поэтому, говоря "искренний сотрудник" (гл. 4,3), я полагаю, что он говорит о Епафродите и обращается к нему.

Он также отмечает двух сестер, которые не были единодушны в сопротивлении врагу. В любом случае он желал единства дела и сердца. Он умаляет Епафродита (если, разумеется, это был он) как слугу Господа помочь этим верным женщинам, трудящимся во взаимодействии с Павлом по распространению евангелия. Еводия и Синтихия были, возможно, из их числа - нить рассуждений подводит к этой мысли. Деятельность, превосходящая меру их духовной жизни, выдает себя в проявлении своеволия, приведшего к ссоре. Тем не менее, их не забыли вместе с Климентом и другими, бывшими сотрудниками апостола, чьи имена были вписаны в книге жизни. Ибо любовь к Господу помнит все, что делает его благодать, и в этой благодати для каждого, принадлежащего ему, есть свое место.

Апостол возвращается к практическим советам, обращенным к верующим, в отношении их повседневной жизни, которую, согласно этому призыву, они должны вести: "Радуйтесь... в Господе". Даже если он оплакивает многих, называющих себя христианами, он всегда радуется в Господе. В нем есть то, что никогда не изменится. Это не препятствующее плачу безразличие к печали, но источник радости, который увеличивается там, где есть страдание из-за его непреложности, и чем необходимее он становится для души, тем он чище. Это сам по себе единственный бесконечно чистый источник. И в связи с тем, что это наш единственный источник, мы любим других. И если мы любим их помимо него, то мы в нем что-то теряем. Когда в испытании сердца нас отняли от других источников, его радость остается во всей своей чистоте, которая передается и нашей заботе о других. Ничего более не возмутит этой радости, ибо Христос никогда не меняется. Чем лучше мы его знаем, тем более мы способны радоваться тому, что всегда увеличивается через познание его. Но Павел призывает христиан радоваться; это является свидетельством, достойным Христа, ибо это есть их истинная участь. Четыре года темницы, когда он был прикован к солдату, не мешали ему поступить так, и он вряд ли с большей легкостью мог сделать это.

Теперь то же самое сделает их сдержанными и смиренными, и если они будут радоваться Христу, то их страсти ничем другим не обеспокоятся. Более того, он всегда рядом. Еще немного, и все, к чему стремятся люди, уступит ему место - ему, чье присутствие обуздывает волю (или даже устраняет ее) и наполняет сердце. Здесь, на земле, ничто не должно волновать до тех пор, пока не придет Он. Когда же Он придет, нас целиком захватит совершенно иное.

Не только воля и страсти, но также и тревоги должны быть обузданы. Мы находимся с ним в связи, Он - наше утешение во всем, и его не тревожат никакие обстоятельства. Конец ему известен с самого начала, события не сотрясают ни его престола, ни его сердца, они всегда довершают его намерения. Но для нас Он есть любовь. Его благодатью мы являемся предметами его нежной заботы, чтобы волноваться и все взвешивать в наших сердцах, нам необходимо во всем представлять наши просьбы к Богу с молитвой, с мольбой, когда сердце изливает себя (ибо мы - люди), но сознанием сердца Божьего (так как Он воистину любит нас), так, что даже когда мы еще только составляем свои к нему прошения, мы уже можем благодарить, потому что мы уверены в ответе его благодати, каким бы ни был этот ответ. И мы должны представить ему наши просьбы. Однако это не говорит о том, что мы получим все, о чем просим; но наши сердца сохранят мир Бога. Это есть доверие; и его мир, мир самого Бога сохранит наши сердца. Это говорит не о том, что наши сердца сохраняют мир Бога, но его мир сохраняет наши сердца, возлагающие свое бремя на того, чей покой ничто не может порушить. Он видит наши тревоги, постоянный мир Бога любви, обо всем пекущейся и все знающей наперед, успокаивает наши освобожденные от бремени сердца и наделяет нас непостижимым покоем (или, по крайней мере, сохраняет этим покоем наши сердца), ибо Он сам выше всех обстоятельств, могущих потревожить нас и выше жалкого человеческого сердца, волнуемого ими. О, какая благодать, что даже наши тревоги являются средством наполнения нас этим удивительным миром, если нам известно, как привести их к Богу и что Он есть! Разумеется, мы можем научиться тому, как вести подлинное общение с Богом, для того, чтобы мы могли общаться с ним, постигая его пути с верующими!

Более того, христиане, живущие (как мы видим) среди зла и испытаний, должны охватить себя всем, что есть добро, и быть способным творить его, чтобы, таким образом, и в миру жить в подобной атмосфере так, чтобы она наполнила сердца, чтобы привыкнуть быть там, где есть Бог. Это наиважнейшая заповедь. Мы можем быть охвачены злом для того, чтобы осудить его, мы можем быть правы, но это не будет общением с Богом в том, что есть добро. Но если мир Бога охвачен его благодатью, тем, что есть добро, тем, что исходит от него самого, то он - с нами. У нас и в скорби будет мир Бога, и в нашей обычной жизни; если это будет так, мы получим Бога мира. Павел был этому примером; в своем хождении, тем, что они следовали ему, в том, чему они научились и что от него услышали и увидели в нем, им надлежало увидеть, что Бог с ними.

Тем не менее, хотя его опыт был таковым, он очень возрадовался тому, что снова увеличилась их любовь и забота о нем, он мог бы, разумеется, найти успокоение в Боге, но ему было приятно в Господе иметь свидетельство с их стороны. Очевидно, он был в нужде, но это было образцом более совершенной веры в Бога. Мы можем понять это с легкостью из его стиля, но он деликатно прибавляет, что он ни в чем не нуждается, говоря, что их забота о нем жила в их сердцах. Но у них не было возможности выразить свою любовь. Он не говорит о своей нужде, он научился - так как мы видим здесь практический опыт и славный результат - быть довольным при любых обстоятельствах и ни от кого, таким образом, не зависеть. Ему известно, что такое быть униженным; ему известно, что такое жить при изобилии, в любом случае и то, и другое научило его быть сытым и быть голодным, жить в богатстве и испытывать нужду. Благодаря ему, укрепившему его, он смог сделать все. Какой это дорогой и ценный опыт, не только из-за того, что он дает возможность преодолевать трудности, что само по себе ценно, но и потому, что так познается Господь, верный, преданный, могущественный друг сердца. Это не то, что "я могу сделать все", а то, что "благодаря ему, укрепляющему меня, я могу сделать все". Это есть сила, непрерывно проистекающая из отношения с Христом, из связи с ним, сохраняемой в сердце. Также это не является тем, что "можно сделать все". Это истинно, но Павел познал это на практике. Он знал то, в чем был уверен и на что полагался - на какой основе он стоял. Христос всегда был ему верен, Он провел его через такое количество трудностей и через столько лет благоденствия, что тот научился полагаться на него, а не на обстоятельства. Христос же всегда оставался неизменным. Более того, у филиппийцев все шло хорошо, и это не было забыто. С самого начала Бог даровал им свою благодать, и они удовлетворили нужды апостола даже тогда, когда его с ними не было. Он с любовью вспомнил об этом; но он пожелал не дара, но плода ради их собственной пользы. "Я получил все" - говорит он, и его сердце обращается к простому выражению любви. Он имел изобилие, получив с Епафродитом то, что ему послали, - "жертву приятную, благоугодную Богу".

Его сердце успокоилось в Боге. Это выражает его уверенность в отношении филиппийцев. "Бог мой, - говорит он, - да восполнит всякую нужду вашу". Он не выражает желание того, чего Бог может не исполнить. Он на собственном опыте познал, что есть его Бог. Мой Бог, говорит он, тот, которого я научился познавать при любых обстоятельствах, через которые я прошел, исполняет вас всяческим благом. И тут он возвращается к его сущности, как он ее познал, Бог совершил бы это по своей щедрости и благодати в Иисусе Христе. Так он научился познавать его с самого начала, и таким он знал его на протяжении всего своего извилистого пути, такого богатого испытаниями на земле и радостями свыше. Поэтому он делает такое заключение: "Богу же и Отцу нашему, [ибо Он является таковым и для филиппийцев] слава во веки веков! Аминь." Он применяет свое собственное познание того, чем являлся для него Бог, и своего опыта верности Христа к филиппийцам. Это удовлетворило его любовь и успокоило его в отношении их.

Он посылает приветствия от бывших с ним братьев и от святых вообще, особенно из кесарева дома, ибо даже там Бог увидел тех, кто по благодати услышал его голос любви.

Он заканчивает пожеланиями, во всех посланиях являющимися признаком того, что они были от него самого.

Настоящее положение собрания, чад Бога, рассеянных вновь и часто подобных овцам без пастуха, являет собой состояние падения, совершенно отличное от того, в котором писал апостол. Но к опыту апостола, который Богу было угодно описать нам, это добавляет только Бога и использующего этот опыт по отношению к тем, кто лишен естественной помощи со стороны образованного тела, тела Христа в том виде, как его создал на земле Бог. В общем, послание показывает истинно христианский опыт, то есть превосходство при нашем хождении в Духе над всем, через что мы должны пройти. Замечательно видеть то, что ни грех, ни плоть не упомянуты, кроме тех случаев, когда он выражал свое недоверие к ним.

Он в то же время имел жало в плоти, но истинным опытом христианина является хождение в Духе вне предела досягаемости всего того, что может возбудить плоть.

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА - ИНДЕКС БИБЛИИ И ПОИСК