Откровение принадлежит Иисусу Христу; его дал Ему Бог, а Христос поручил записать его Иоанну. Хотя Бог благословен во веки, Он рассматривается здесь как Сын Человеческий, отвергнутый Мессия или Агнец, а также Глава всего. То, что откровение вверено Ему, имеет чрезвычайно важное значение, потому что оно сразу же становится свидетельством Иисуса и словом Божиим, сообщаемым Иисусом и данным Ему Богом. Это свидетельство Иисуса и слово Божие представляются перед нами как видение Иоанна, записывающего все, что он видел. Все его видения носят пророческий характер, причем Дух Божий посылает Церкви благодать Отца и Сына не в то место, которое она должна занимать, точнее, откровение не является непосредственным богодухновенным сообщением, обращенным к ней как к таковой и занимающей положенное ей место, а представляет собой пророчество о Церкви, находящейся в мире, и о самом этом мире.

Поскольку Церковь уже деградировала и подлежала изъятию, настало время (как бы долго благодать ни пребывала) - и отвержение Церкви на земле должно было знаменовать собой отправную точку. Приближалось установление другого миропорядка. Поэтому апостол повернулся к церквям спиной, а не лицом. Но мысли Духа обращены к установлению Христом Царства. И все-таки Христос еще находится среди них - но как Сын Человеческий, потому что в этой ипостаси Он судит и наследует мир. Апостол оборачивается и видит Его. И, рассказывая о грядущем суде над миром, он должен был между прочим, отметить "то, что есть". Представляя это через образы семи современных ему церквей, он не должен был описывать определенные периоды: последствия их существования как бы у дверей, потому что они выявились в последние дни; если же учесть, что эти периоды составили время задержки благодати, то у нас появляется возможность составить полное представление об истории Церкви. В этом я вижу мудрость Духа и - совершенно ясно - характер служения Иоанна. Если хочу, чтобы пребывал, "пока приду".

Таким образом я ни на минуту не могу усомниться в том, что семь церквей (обращение к которым, очевидно, звучит не как призыв к единомыслию Церкви, а как ко всем и к каждому, кто имеет уши, чтобы слышать) представляют историю христианства; церкви, ответственность за которые несет сам человек; суда над миром, наступающего после его конца (вспомним здесь, что церкви -это "то, что есть"); и событий, берущих начало от того момента, когда Церковь оставила свою первую любовь, и разворачивающихся до той поры, когда она прочно утверждается и извергается из уст Христа. Использование цифры "семь" не могло означать единство, потому что состояния церквей в то время были разные. Ссылка на пришествие Христа; упоминание великой скорби, которая, как говорится в обращении к Филадельфии, сойдет на землю; явная цель, предупредить Церковь о том, что с ней может произойти до того, как придет Христос (то есть в период, когда мир вошел в сферы, подлежащие суду), - все это, не оставляя нам ни тени сомнений, позволяет сделать вывод о том, что эти семь церквей представляют собой сменяющие друг друга фазы истории действующей Церкви, хотя и не обязательно в том порядке, который указан (четвертая церковь, например, знаменует фазу, приближающуюся к концу; затем начинаются новые фазы, которые параллельно с вышеупомянутой тоже близятся к завершению) {Данная точка зрения имеет основания в самом содержании книги. В дальнейшем мы убедимся, что ее композиция полностью подтверждает это}.

Но, хотя о Церкви говорится таким образом, Сам Бог появляется здесь как правитель мира (даже тогда, когда Он обращается к Церкви), а Христос - как человек, пришедший под Его руководством, чтобы осуществить Его цель (при этом Святой Дух показан как непосредственный исполнитель власти, совершенство которой усилено в семь раз). Не Отец и Сын, а Бог - вот Кто всей Своей Сущностью охватывает прошлое и будущее и, творя добро в период, в котором Он явил Себя в прошлом, никогда не противоречит Себе. Такое Его проявление весьма своеобразно. Здесь рассматривается не просто абстрактная идея о Господе, который был, есть и грядет. Сначала Он провозглашается как истинная и абсолютная ипостась "Сущего", или Самим Богом ("Я есмь"), а затем, чтобы связать Себя с предыдущими деяниями (но не с нынешними отношениями),Он заявляет, что Он - Тот, Который был (и в прежние времена явил Себя земле или людям - Аврааму и Моисею), и в то же время Тот, Который грядет и благодаря Которому везде проявится добро. Иисус Христос (Который приходит последним - как Человек, связанный со свидетельством Божиим земле и управлению) представляется как верный свидетель Бога - каким Он и был на земле как воскресший из мертвых (но не как Вознесшийся и не как Глава церкви); Он смотрит на все исходя из этой сущности, а не из плоти. И, наконец, Он представляется в сферах управления, которое еще не стало благом, - то есть, мы видим Его как Царя царей земли.

Затем святые выражают свои чувства в связи с тем, что Он сделал для них (и для Царства) не как для Тела или Невесты и не для их небесных радостей, а для их величайшей славы и утверждения их на высочайшем месте, какое только возможно. Какой бы ни была слава Того, с Которым мы связаны, когда она объявляется, на ум всегда приходит мысль о том, Кем Он является для человека и насколько этот человек близок к Нему. Если генерал с триумфом входит в город, то чувства ребенка или жены побудят их произнести такие слова: "Это мой отец" или "это мой муж". Рассматриваемое нами чувство носит здесь такой же характер, хотя оно менее эгоистично по своей природе. "Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших Кровию Своею." Его любовь к нам - вот что празднуется, хотя здесь и присутствует личностное чувство, заключенное вместо имени "нас". Святые знают, что Он сделал для них - и, более того, каким он сделал их. Его любовь современна. Царь и Священник являются здесь Его высочайшими ипостасями: они чрезвычайно близки к Богу и на земле (в ее управлении), и в небесах. Он соделал нас царями и священниками Богу и Его Отцу - слава Ему! Так думают святые, когда говорят о Нем. Он любит нас, Он очищает нас - Он предоставил нам место рядом с Собой. Все это возникает в сознании при одном упоминании Его имени. Эти мысли - ответ на возвещение о Нем, возникающий уже до начала какого бы то ни было разговора. О том, что Он сделал все это, там не говорится; все это заключено в сознании святых {Это же самое мы увидим в конце пророчества. Здесь говорится о том, что Он сделал для святых и кем Он был для них; там сказано, что Он значит для будущего. (см. главу 22, стих 17)}.

Что касается других, то все должно быть выражено для них словами. И теперь впервые провозглашается Его появление в мире. Мы не видим непосредственного обращения к Церкви - это делается для ее же блага, да и не таков характер этой книги. Церковь, как мы уже убедились, имеет что-то в своем сознании. "Се грядет с облаками; и узрит Его всякое око, и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные." Его появление несет с собой суд.

Затем мы обнаруживаем то, что весьма характерно для Иоанна: он смешивает имена Бога и Христа. Из стиха 8 совершенно ясно, о ком идет речь. Это - Христос, однако там упоминается Христос, Господь, Вседержитель, Который есть и был, и грядет, Который есть начало и конец (ср. главу 22, стихи 12,13).

Таким образом, мы видим святых в те дни; Христа, появляющегося для суда; что Он - Бог, начало и конец, Альфа и Омега, а также законченный постоянный круг, первое из которых появилось в дни Иоанна, а последнее возникает в конце. Положение Иоанна, которое он занимает вместе со всеми святыми, - это "царствие и терпение Иисуса Христа." Он принадлежит к Царствию, но должен ждать, пока медлит Христос, ожидая того, чтобы Его враги были положены в подножие Ему. Общее имя, прозвучавшее в свидетельстве, относится ко всему Его священству и ко всему пророчеству, то есть Слову Божию и свидетельству Иисуса. Необходимо лишь помнить, что это пророчество было не только свидетельством Иисуса и не только обращением Главы к Церкви как таковой; свидетельство Иисуса - это Дух пророчества.

Таково введение в эту книгу. Сейчас мы приступаем к изучению собственно содержания ее. Иоанн был в Духе в день Господень. Внимание здесь уделяется не пророческому периоду, рассматривать который мы начинаем, а его месту и привилегии как христианина, свойственным ему в то время. В день воскресения (означающий его положение) - в день, когда встречаются христиане, апостол, исключенный из их общества, все-таки наслаждается особой, возвышающей силой Святого Духа, несмотря на свое одиночество. Это было задумано Богом: Он позволил изгнать Иоанна с особым умыслом, согласно которому он впоследствии смог обратиться к Церкви для ее научения, чего ему не удалось бы сделать, если бы Бог не нарушил обычный ход событий. Преследовавший его император меньше всего думал о том, какое огромное значение для нас будет иметь изгнание апостола; точно так же и Август, планируя провести перепись населения в своей стране и посылая бедного плотника с женой в Вифлеем, не знал о том, что там родился Христос; так и иудеи вместе с воинами Пилата, перебив вору ноги в исполнение своих жестоких языческих указов, не знали, что они отправляют его на небеса. За всеми этими событиями сокрыты пути Божии; Он только меняет образы, стоя за ними. Мы должны понять это и дать Ему возможность действовать; не следует слишком сильно задумываться над частыми перемещениями человека: люди совершают их по велению Бога. Мы должны лишь в мире творить Его волю.

Тот самый голос, который впоследствии призовет Иоанна на небеса, окликнет его сейчас на земле, раздавшись позади него. Этот голос принадлежит Сыну Человеческому. Он привлекает к себе его внимание своей мощью; и, обернувшись на голос, как Моисей - на куст, он видит образ не присутствия Божия в Израиле, но образ вместилища Его света на земле как воплощение его полноты, а посреди них - Христа как Сына Человеческого. Таким образом, мы видим в Откровении всю историю мира Божьего или того, что Ему принадлежало, - начиная с первых признаков упадка и кончая создателем новых небес и новой земли. Но Бог не мог оставить без внимания ожидание Христа или оправдать беззаботную и греховную мысль, витающую в Церкви: "Не спорю, придет Господин мой." Поэтому история, и особенно история Церкви, представляется обычно так, что какой-то период остается скрытым. Нравственное развитие Церкви показано с помощью описания состояний существующих церквей, избранных специально для этой цели. Это описание охватывает период с первых проявлений деградации до ее полного отвержения. Здесь рассматривается общий принцип ответственности Церкви; при этом Церковь исследуется не как навеки благословенное Тело Христа, а как то, что на земле может быть отвергнуто; подтверждением тому является тот факт, что местная церковь и внешняя, видимая церковь на самом деле была отвержена.

Мы видим эти церкви в образе ярких светильников, то есть они находятся в сферах служения и свидетельства миру. Мы видим их истинную сущность - такую, какая свойственна Богу; и, поскольку Он утвердил их в мире, они сделаны из золота. Если они потускнеют и не будут излучать истинный свет или свидетельство Богу, то Он может их удалить; однако Он сделает это в Своей божественной праведности и Своей божественной десницей.

Однако, внимание Духа сразу же привлекает Тот, Кто стоял посреди светильников. Сначала до того, как показать, что Он собой представлял, Дух показывает нам Его положение, занимаемое Им в тот момент. Он стоял как Сын Человеческий. Мы не видим Его здесь, как Главу одного Тела или небесного Ходатая; не видим мы Его, конечно, и как Христа (то есть, иудейский характер Господа). Можно заметить, что все эти характеристики Христа обойдены молчанием и в первой главе Евангелия от Иоанна. Он видит Его во всеобъемлющей сущности, в которой Он имеет отношение ко всем деяниям десницы Божией и является наследником всех обетований и промысла Божьего относительно человека, идущих от божественной праведности. Он не представляет Собой Сына Человеческого во время Его служения. Мы видим на Нем длинное, до пят одеяние; по персям Он опоясан поясом божественной праведности. Такова Его сущность.

Затем мы читаем описание Его качеств или отличительных черт. Сначала нам показывается, что Он - Ветхий днями. Эта же истина видна и в Книге Даниила. Образ Сына Человеческого переходит в образ Ветхого днями; а потом, по мере дальнейшего описания, Ветхий днями занимает ведущее место. Сын Человеческий - это Господь. И это обстоятельство характеризует все свидетельства. Царь царствующих и Господь господствующих (1 к Тимофею 6,15) показывает Его; но когда Он приходит, мы видим, что Он и есть Царь и Господь господствующих (Откровение 19,16). Однако, будучи окруженным этой славой, Он имеет черты Судии: одна из них - очи огненные, пронзающие все насквозь (огонь всегда был признаком суда). Другая черта пронизывающего, беспощадного суда - Его ноги, твердостью своею попирающие грех, ибо медь означает праведность, которая рассматривается в данном случае не как то, что корнями уходит в Бога и к чему человек должен стремиться, а как то, что судит людей по их мере ответственности. Крышка была золотой, а жертвенник и сосуд для омовений - медными; здесь мы видим как раз жертвенник, то есть то, что связано с судом над человеком, с жертвой; и, хотя здесь упомянут огонь, на самом деле это - горнило суда. Голос был знаком силы и величия.

Далее мы видим верховную власть как таковую. Он держит все, что подчинено Ему, и что по силе сияния и степени величия уступает Ему (то есть Церковь), в Своей деснице - в Своей власти. Он обладает силой суда через Слово и высшей властью - солнцем во всей полноте его возвышенной сущности. Мы видим личную славу Его как Господа, Его черты божественного Судии и Его высочайшее положение.

Однако вместе с тем Он выступает здесь и как Спаситель, как милосердный защитник, благословляющий тех, кто предан Ему. Иоанн (как всегда бывает в пророческих видениях Господа, ибо в них действующим лицом является не Дух усыновления) падает к Его стопам, как мертвый. Так же происходит и с Даниилом, и с Исаией (глава 6); но Его сила поддерживает святого, а не уничтожает его. Он возлагает на Иоанна Свою десницу и объявляет, что Он есть первый и последний, что Он - Сам Господь, Который умер в любви и имеет безраздельную власть над смертью и адом, что Он избавляет людей от них, а не ввергает их туда. Он поднялся над смертью и адом и имеет ключи - то есть безграничную власть над ними и божественную силу и поддержку. Он, Который умер и воскрес и жив вовеки как человек, делает это не просто потому, что в Нем есть божественная жизнь, а потому, что стремится победить все то, к чему привержен человек из-за своих грехов и нечестия. Такое положение он занимает здесь по отношению с своему слуге Иоанну и церквям. Позже мы увидим, что состояние последних церквей привносит другие черты, которые видит только вера. Их и узрел Иоанн, записав их. Затем он должен был написать о том, что было, то есть о состоянии этих различных церквей. Ему нужно было представить это как историю развития церквей, а после этого описать то, что будет (то есть, что произойдет после того, как история Церкви на земле закончится). Следовательно, согласно Духу, Церковь в целом - это настоящее ("то, что есть"). Будущее - это то, что наступает потом - тогда, когда Бог будет общаться с миром. Этот период, хотя он и не включал пришествие Господа или иные пророческие события в предчувствии Его скорого прихода, остался (если этот период задерживался - и он действительно задерживался) неопределенным, а ожидание, хотя оно началось уже давно, остается до сих пор. Мы можем заметить, что нам здесь представлена личная слава Христа и положение церквей, связанное с ней. Как Личность, Он не проявляется в лике Сына Человеческого, то есть, мы видим, что Он занимает место, принадлежащее Сыну Человеческому: только Тот, Который есть Ветхий днями, помогает нам понять, что Тот, Кто занял это место, есть Сын Человеческий.

Позднее, как мы убедимся при дальнейшем изучении Апокалипсиса, Он утратил присущий Ему характер, однако у него останется сущность, близкая к этой, а также к занимаемому Им месту. Мы видим нечто похожее на нее тогда, когда начинается описание будущего. По отношению к миру Он предстает как Агнец, Которого мир отверг, но Который имеет право на него, приобретенное искуплением. Мы видим Его с семью рогами и семью глазами, символизирующими Его власть над миром - так же, как семь звезд символизировали Сына Человеческого. Итак, все это есть то, что увидел Иоанн.

А сейчас мы переходим к тому, "что есть". В руке у Христа - звезды; Он говорит о них; Он ходит посреди церквей. Последние - это светильники; они представляют собой церкви (или собрания), установленные в определенном положении и рассматриваемые пред Богом; Он видит не то, какими стали люди, а то, что представляет собой Церковь; точно так же Израиль оставался Его народом независимо от того, какими стали израильтяне. Звезды - это то, что держит Христос, дабы давать свет и иметь власть, которые Он удерживает в ответственности перед Ним до конца. В определенном смысле все это и составляет Церковь; и это часто упоминается в обращениях к церквям; в особенности же это касается тех, кто несет ответственность через свою связь с Ним - то есть это относится к звездам в Его деснице. Все они (каждая на своем месте) должны светить, оказывать влияние и представлять Его в продолжении ночи. То, что их место постепенно было занято клерикалами, перенявшими и эту ответственность, всем известно; но отвечать за свои дела пред Господом - это их дело. Дух же видит церкви по-другому. Ответственность они принимают как честь. Если их называли "ангелами", то это происходило, безусловно, потому, что они приняли ответственность с почтением и находились в положенном им месте. Нельзя также усомниться в том, что вожди, старцы и прочие несли особую ответственность. Мы видим это в главе 20 Деяний; однако здесь Дух рассматривает их не с этой точки зрения. Христос не обращается к старцам и к епископам, потому что последние - это современное явление; в то время их, разумеется, не было. В Его обращениях не подразумевается также епархия {За исключением некоторых стран мира, те, кто назывался епископами, всегда являлись епископами города, что говорит о том, что исторически епархия как организация возникла позднее. Ангелы не были главными исполнительными лицами синагоги}.

В Писании вы не встретите упоминания о местных властях (старейшинах), которые всегда состояли из нескольких человек, и про этот отрывок тоже нельзя сказать, что в нем говорится о существующих ныне человеческих организациях. Кто же тогда этот ангел? Говоря вообще, он не является символом. Звезда - это, безусловно, символ; и она находится в деснице Христа. Она (в отличие от ангела, образ которого используется тогда, когда действительный небесный или земной посланник отсутствует) является мистическим представителем того, что незримо. Так звезда используется Господом, так она используется чадом, так о ней говорит Петр. Возможно, старцы и несли особую ответственность в отведенном для них месте; но ангел представляет Церковь и особенно тех, по которым Он судит о состоянии Своей Церкви по их близости ко Христу, по уровню их общения с Ним и по степени их ответственности, произведенной в них Святым Духом для служения Ему. Он смотрит на состояние Своей Церкви со Своей точки зрения. Ответственность, безусловно, несет вся Церковь, и поэтому когда в нее вкрадывается неправедность, светильник сдвигается; однако Христос находится в тесной связи с теми, кто имеет к нему отношение. Это серьезный повод для размышлений, предоставляемый всем тем, кто сохранил в своем сердце добро Церкви.

Особого внимания заслуживает то, как отождествляются ангелы и церкви и какие отличия сохраняются между ними. То, что в обращениях к ангелу подразумеваются обращения к церквям в их общей ответственности, - очевидно, ибо сказано: "Что Дух говорит церквам." Это не частный разговор с каким-либо выдающимся человеком для его научения, как например, с Титом или Тимофеем; нет, послания обращены к церквям, то есть, их ответственность представлена ангелом. Мы видим, что здесь отмечаются некоторые их черты. "Диавол будет ввергать из среды вас в темницу"; "не бойся ничего, что тебе надобно будет претерпеть"; "но имею немного против тебя, потому что есть у тебя там..."; "умерщвлен верный свидетель Мой Антипа"; "вам же и прочим, находящимся в Фиатире" (ибо эти слова надо читать именно так). При этом ангел и Церковь, или светильник разделяются: "сдвину светильник твой с места его"; "ты попускаешь жене Иезавели."

Однако в последних трех обращениях ангел и церковь не отделяются друг от друга. Послание обращено только к ангелу. Что касается церквей, то про них сказано только то, что Христос имеет семь звезд, а не держит их в правой деснице. Над Смирной и Филадельфией нет суда: их вера подвергалась испытанию и выдержала его, поэтому Бог одобрил их. Относительно судов (или, точнее, предупреждающих угроз) можно сказать следующее: угроза Ефесу, в котором представлены первые, общие признаки упадка, заключалась в том, что если он не покается, его светильник будет сдвинут с места; ефесяне, как мы знаем из Писания и истории, не сделали этого, и остальные церкви продолжили историю. В Пергаме и Фиатире грешники наказываются по-особому: в Фиатире, например, страшные суды обрушиваются на Иезавель и на тех, кто с ней связан, потому что она имела время покаяться и не покаялась; здесь ожидаются великие перемены при пришествии Господа. Все это говорит о том, что ангелы являются представителями церквей - только в переносном смысле; а также о том, что предостережение Христа обращено к тем, кому Он доверил эти церкви (это, как можно легко понять, относится ко всем, кто живет их интересами); однако оно касается церквей в такой степени, что распространяется на всех, кто их составляет; при этом отдельным группам грешников объявляется особый суд.

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА - ИНДЕКС БИБЛИИ И ПОИСК