Римлянам.1,1-17

Нет другого послания, в котором апостол ставил бы свое апостольство на более прочную теоретическую основу, чем в этом послании; хотя в Риме он не претендовал на достоинство своих трудов. И он никогда не видел римлян. Более всего, он был апостолом не евреев. Он был должником не евреев. Он пишет им, потому что получил поручение от самого Бога писать к не евреям. И будучи не евреями, они входили в сферу его служения. Это было его обязанностью - представлять их как приношение, освященное Святым Духом (гл. 15,16). Это было его миссией. В посланиях Петра Бог был могуществен по отношению к евреям, а миссия Павла была направлена к не евреям. И эта миссия была поручена ему. Это подтверждали двенадцать апостолов. Если Бог предписал это, то Павел должен был выполнить это в прямой связи с небом и вне мирского влияния столицы, и если Рим был гонителем благовествования, то в этом отношении жители города были не в меньшей степени не евреями. И этот город принадлежал Павлу в смысле благовествования. В соответствии со Святым Духом, Петр, исполняя свое предназначение, обращается к евреям, а Павел - к не евреям.

Согласно Богу, это было порядком управления. Теперь давайте подойдем к сути его позиции. Павел был слугой Христа - это было его характером, его жизнью. Другие в большей или в меньшей степени также были таковыми. Но он превосходил. Он был апостолом по зову Бога, "призванный апостол", более того - трудолюбивый, и ничем, к р о м е этого, не был в жизни на земле. Он был отмечен для благовествования Божьего.

Эти два последних полномочия вполне определенно были даны Павлу откровением Господа на пути в Дамаск - его призвание и его миссия к неевреям в связи с этим; и он отправился исполнять свою миссию, будучи избран Святым Духом.

Он возвещает благую весть, к которой он и был избран, благую весть или евангелие Божье: Святой Дух представляет ее в ее истоках. Это не то, каким должен быть человек перед Богом, и вовсе не средство, каким человек может приблизиться к нему, сидящему на престоле. Это мысли Бога и его деяния, и мы можем добавить, по отношению к человеку - его мысли в доброте, откровение его во Христе, его Сыне. Он приближается к человеку в соответствии с тем, каков Он и тем, чего Он хочет в милости. Бог приходит к нему; и это благовествование Божье. И это действительно так: весть не понимается правильно до тех пор, пока она не станет для нас благовествованием Божьим, деятельностью и откровением его природы, его воли в милости к человеку.

Выделив источник, автора благой вести, и единственного, кому она раскрывается в его милости, апостол представляет связь между благой вестью и деяниями Бога, которые исторически предшествовали ей - ее распространение на земле и в то же время, ее собственную цель; то есть ее предмет и место, занимаемое ею относительно того, что ей предшествовало (порядок вещей, которые те, кому они принадлежат, стремятся поддерживать как самостоятельную и независимую систему, отвергая благую весть). Здесь он представляет то, что предшествовало, не как предмет спора, а в его истинном качестве для того, чтобы придать силу свидетельству благой вести (предчувствуя возражения, которые, таким образом, были предопределены заранее).

Для язычников это было откровением истины и Бога в милости; для евреев это было действительно так, потому что все, что касалось их, было поставлено на свои места. Существует следующая связь между Ветхим Заветом и благой вестью: благовествование Божье было заранее объявлено его пророками во вдохновенных писаниях. Следует отметить, что в этих писаниях благовествование Божье еще только должно п р и й т и или быть адресованным людям; оно объявлено для того, чтобы быть посланным. Даже не было объявлено собрание: была объявлена благая весть, которая должна еще прийти.

Более того, предметом благовествования прежде всего является Сын Бога. Он совершил великий подвиг: это именно Он является истинными предметом благой вести. Теперь же Он представлен в двух аспектах: во-первых, предмет обетований, сын Давида по плоти, во-вторых, Сын Бога в силе, кто среди греха ходил в божественной абсолютной святости (воскресение было наглядным и победным доказательством того, кем Он был, ходя в таком качестве). То есть, воскресение было открытым проявлением той силы, благодаря которой в своей жизни на земле Он ходил в совершенной святости - проявлением того, что Он - Сын Бога в силе. Посредством этого Он был открыт миру как Сын Бога в силе. Здесь речь шла не об обещании, а о силе, о том, кто мог вступить в конфликт со смертью, в которой пребывали люди, и мог полностью ее преодолеть, и это в связи со святостью, которая в течении его жизни несла доказательство силы Духа, которым Он ходил, и в котором Он защищал себя от греха. Той же силой Он был абсолютно свят в жизни и был воскрешен из мертвых.

В путях Божьих на земле Он был предметом и исполнением обетований. Относительно положения человека в грехе и смерти, Он был победителем всего, что стояло на его пути, живя на земле или в воскресении. Здесь был Сын Бога, узнанный по воскресению в соответствии с силой, которая была в нем, в силе по духу святости, в которой Он жил {Так как это предназначено нам, то это связывает нас со святостью (как дальше и сделает откровение праведности, но только более открыто), которая предполагает связь с Богом, как Он полностью открылся в себе, но не как евреи вне завесы}.

Какая удивительная милость в том, что мы можем увидеть всю силу зла - эту ужасную дверь, закрытую за грешной жизнью человека, оставляющую его на неминуемое осуждение, которое заслужил, - дверь разбитую, разрушенную тем, кто пожелал войти в мрачную комнату за этой дверью и взять на себя всю немощь человека в смерти и, таким образом, полностью спасти человека, чье наказание Он понес, предавшись смерти! Эта победа над смертью, это избавление человека от ее власти, когда Он стал жертвой за грех, силой Сына Бога - это является единственной надеждой для мертвого и грешного человека. Это отвергает все, что могут сказать грех и смерть. Для того, кто имеет часть во Христе, это разрушает печать приговора над грехом, который есть в смерти; и для того, кто был угнетен этим, начинается новая жизнь за пределами всего воздействия его бывшего ничтожного положения - жизнь, основанная на всем том, что совершил Сын Бога.

В общем, в качестве предмета благовествования мы имеем Сына Бога, происходящего по плоти от семени Давида. Благая весть была благовествованием самого Бога, но апостол получил поручение от Господа Иисуса Христа. Он был главой дела и указал работникам на урожай, который они должны снять в мире. Предметом его поручения и его распространением было послушание вере (не послушание закону) среди всех народов, установление власти и достоинства имени Христа. Именно это имя должно везде господствовать и быть признано {Сказано абстрактно "воскресением", а не "его воскресением". Его воскресение было великим доказательством; но доказательством является и воскресение каждого человека}.

Миссией апостола было не только его служение; иметь такое поручение, значит, одновременно иметь личную милость и благосклонность того, чье свидетельство он носил. Я не говорю о спасении, хотя у Павла были отмечены обе эти вещи - и этот факт придает его миссии силу и особый оттенок; и в самом поручении были милость и благосклонность, и об этом всегда важно помнить. Это придает особый характер миссии и ее исполнителю. Авель осуществляет промысел Бога; Моисей подробно рассказывает о законе и духе закона; Иона, Иоанн креститель проповедуют покаяние. А у Иисуса, Павел, носитель благовествования Бога, получает милость и апостольство. Милостью и как милость, он несет человеку, где бы он ни был, послание милости, которая приходит во всем величии прав Бога по отношению к человеку и в нем самом как независимая милость, в которой Он осуществляет свои права. Среди этих язычников верующие римляне тоже были призванными Иисуса Христа.

Павел же обращается ко всем верующим в этом городе. Они были возлюбленными Божьими и призванными святыми {Читателю следует заметить, что в стихах 1 и 7 не сказано "призванный быть Апостолом" и не "призванные быть святыми", а "призванный Апостол" и "призванные святые". Они б ы л и призванными, и они были таковыми по зову Бога. Еврей не был святым по зову, он был святым от рождения, относительно язычников. Язычники были призваны Иисусом Христом; но они не просто были призваны быть святыми, а были таковыми по зову}. Он желает им (как и во всех своих посланиях) милости и мира от Бога Отца, и от Господа Иисуса Христа, с чьей стороны он и передавал поучение. Совершенную милость Бога во Христе, совершенный мир человека с Богом - именно это он нес в благовествовании и в своем сердце. Это и есть правильные отношения Бога с человеком и человека с Богом посредством благовествования - основе, на которой христианство предоставляет место человеку.

Если в сердце есть любовь Бога, если Он занимает там место, то для Бога это значит, что человек занят предметами милости, и, значит, в первую очередь он вспоминает о деле Бога в них, о проявленной милости в любви или в благодарности. Вера римлян вызывает в благодарность в сердце апостола, до которого дошло известие об этом.

Затем он выразил желание увидеть их, желание, которое часто возникало у него. Здесь он высказывает свое апостольское отношение к ним со всей нежностью и деликатностью, присущей милости и любви, которые создали это отношение и придали ему силу. Он по праву апостол для всех язычников, даже если он их не видел; но в сердце, он их слуга; и с самой верной и горячей братской любовью, проистекающей из милости, которая сделала его апостолом, он желает увидеть их, чтобы преподать "дарование духовное", которое его апостольство позволяет сообщить. При этом он имел в своем сердце то, что он мог наслаждаться верой, которая была общей для него и для них - вера, укрепленная этим дарованием - для их взаимного утешения. Он часто намеревался прийти, так как у него могли быть плоды в той части поля действия, которую доверил ему Бог; но до сих пор имел препятствия в этом.

Затем он объявляет себя должником всех язычников и то, что он готов, насколько он может, проповедовать евангелие также и римлянам. Достоин внимания тот способ, каким апостол заявляет свои права на всех язычников и то, как Бог препятствовал ему прийти в Рим, пока он не прибыл туда в конце своей деятельности, но уже в качестве заключенного.

Кроме того, возможно, он был готов именно из-за ценности благой вести - то, что приводит его к тому, чтобы придерживаться как ценности, так и особенностей благой вести. Ибо, он говорит, что не стыдится благовествовать. Это было силой Бога к спасению. Обратите внимание на то, как апостол представляет все исходящим от Бога. Это - благовествование Божье, сила Бога к спасению, праведность Бога и даже гнев Бога, и все это исходит с небес - что, конечно же, отличается от земного наказания. Это - ключ ко всему. И апостол подчеркивает это, выделяя это в самом начале послания; ибо человек всегда склонен полагаться на самого себя, гордиться собой, стремиться к заслугам - к самооправданию, к иудаизму, склонен быть занятым самим собой, как будто он может что-то сделать. И поставить Бога на первое место - было наслаждением для апостола.

Таким образом, в благовествование вмешался Бог, совершая спасение, которое было полностью его делом - спасение, источником и силой которого был Он и которое Он сам совершил. Человек вошел в него по вере: именно верующий разделил спасение; но участие в спасении по вере было лишь способом разделить его, ничего не прибавляя к нему и оставляя его всецело спасением Бога. Слава Богу, что это так, будь то праведность или сила, или весь результат этого дела; ибо, таким образом, это совершенно и божественно. Бог пришел во всей своей всемогущей силе и в своей любви, чтобы освободить несчастных язычников в соответствии со своей мощью. И благая весть выражает это: кто-то верит в нее и разделяет ее.

Но есть особая причина, почему евангелие является силой Бога в спасении. Человек был отделен от Бога грехом. И лишь праведность может возвратить его в присутствие Бога и сделать его таким, чтобы он мог пребывать там в мире. У грешника нет праведности - напротив; и если бы человек пришел к Богу как грешник, то его непременно ожидало бы осуждение и таким образом, проявилась бы справедливость. Но в евангелии Бог со своей стороны проявляет праведность. Если ее нет у человека, то у Бога есть праведность, которая принадлежит ему, которая является его собственной, такой же славной, как и Он сам, соответственной его сердцу. И подобная праведность открыта в благой вести. В этом не было человеческой праведности: открыта праведность Бога. Она - само совершенство, божественная и полная. И она должна быть явлена таковой. Евангелие провозглашает ее нам.

Принцип, на котором основано благовествование, - это вера, потому что она существует и она божественна. Если человек выработал ее или осуществил часть ее, или, если его сердце имело какую-то часть в осуществлении ее, то это не будет праведностью Божьей; она будет принадлежать всецело и абсолютно ему. И мы верим в благую весть, которая раскрывает веру. И если в ней участвует верующий, то каждый, у кого есть вера, имеет в ней свою часть. Эта праведность основана на вере. Она открыта в результате веры, где бы ни существовала эта вера.

Это и есть значение выражения, которое переводиться "от веры в веру" на принципе "от веры к вере". И здесь очевидна важность этого принципа. Она принимает всякого язычника на той же основе, что и еврея, у которого нет другого права входа, чем у язычника. У обоих есть вера: благая весть не признает никакого другого средства участия в ней. Праведность от Бога; и в ней еврей не больше, чем язычник, так как написано: "Праведный верою жив будет". И писания евреев свидетельствуют об истинности принципа апостола.

Это то, что возвещает благая весть человеку со стороны Бога. Главной целью была личность Христа, сына Давида по плоти (исполнение обетования); и Сына Бога в силе по духу святости. Но в этом была явлена праведность Бога, а не человека. Это - главная тема всего, что последует дальше. И у апостола были все основания не стыдиться этого, но провозгласить об этом ясно и не двусмысленно.

И эта доктрина была подтверждена другим соображением, будучи основанной на великой истине, содержащейся в ней. Бог, представляя себя, не мог взирать на вещи в соответствии с частными сообщениями, приспособленными к невежеству людей, и в соответствии с временными действиями, которыми Он управлял людьми. Гнев был не просто его вмешательством в управление, как в Ассирийском или Вавилонском плене. Но это был "гнев Божий с неба". Проявилось существенное противопоставление его природы злу и наказующее извержение его, где бы оно не встречалось. Ныне Бог явил себя в евангелии. Таким образом, божественный гнев не раздражается (ибо милость провозгласила праведность Бога в спасении грешников, которые должны верить), а он открылся (однако не в евангелии, которое является откровением праведности) с небес на все безбожное - на все то, что не чтит Бога - против всего того, что не находит утешения в присутствии Бога, и против всего нечестия и неправды в тех, кто имеет истину, но все же бесчестит Бога; то есть, против всех людей, язычников или евреев, которые знают Бога в соответствии с законом; и (так как этот принцип универсален и исходит от Бога, когда Он открывает самого себя) против каждого, кто исповедует христианство, если он ходит во зле, которое ненавидит Бог.

Этот гнев, божественный гнев, соответственно природе Божьей на небесах, направленный против человека, как грешника, делает необходимой праведность Божью. Человек должен был встретить Бога, который явил себя во всей полноте. Это показало человека абсолютным грешником, но проложило дорогу в милости к более прекрасному месту и положению, основанному на праведности Божьей. Евангелие являет праведность: ее своевременность и необходимость продемонстрировала положение греха, в котором находятся все люди, и которое послужило поводом для гнева Божьего. Человек должен не просто быть управляем Богом и испытывать на себе высший гнев, но он должен предстать перед Богом. Как могли мы стоять там? Ответом является откровение праведности Божьей в благовествовании. Следовательно, даже в учении о воскресении, Христос провозглашается Сыном Бога по духу святости. Бог должен быть принят таким, каков Он есть. Откровение самого Бога в его святой природе непременно идет дальше, чем к евреям. Это было направлено против греха, где бы он ни был, где бы ни встречался грех, и это оправдывало сущность Бога. Это славная истина; и какое счастье, что такая божественная праведность должна была быть явлена в высшей милости! Слава Богу, что мы можем сказать, что это не могло быть иначе, и какое благословение иметь Бога, явившего себя таким образом!

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА - ИНДЕКС БИБЛИИ И ПОИСК