Мы должны помнить, что деление писания на главы и стихи является делом рук человеческих; оно, конечно, представляется в высшей степени удобным для нахождения того или иного места Слова Божия; но это деление часто оказывается и неосновательным, нарушая связь рассматриваемых Писанием вопросов. Так, например, заключительные стихи 16-ой главы имеют, очевидно гораздо большую связь с последующим.

"Во всех жилищах твоих, которые Господь, Бог твой, даст тебе, поставь судей и надзирателей по коленам твоим, чтоб они судили народ судом правильным . Не извращай закона, не смотри на лица и не бери даров; ибо дары ослепляют глаза мудрых и превращают дело правых. Правды, правды ищи, дабы ты был жив, и овладел землею, которую Господь, Бог твой, дает тебе" (гл. 16,17-20).

В этих словах для нас заключается двойное назидание. Прежде всего они представляют нам беспристрастное правосудие и совершенную правдивость, являющиеся характерными чертами Божия владычества. Всякое дело рассматривается согласно истинному своему характеру и в связи с относящимися к нему фактами Дело представлено настолько просто и ясно, что не возникает решительно никакого недоразумения; спорить не приходится ни о чем. А если бы кто-либо и вздумал роптать, его приводят в молчание слова: "Друг мой, Я не поступлю с тобою несправедливо". Это составляет неотъемлемую принадлежность святого владычества Божия и заставляет нас с нетерпением ожидать дня, когда Божие господство утвердится с одного края моря до другого его края, и от пределов великой реки до конца земли.

Но, с другой стороны, приведенные нами слова указывают нам, что такое суждение человека, предоставленного самому себе. Нельзя ни одной минуты доверять ему. Человек склонен извращать закон, смотреть на лица, брать дары"; склонен пристрастно относиться к состоятельному человеку, пользующемуся высоким положением в мире. Раз человека необходимо предостерегать от этого, то он, очевидно, способен действовать именно так Не будем забывать этого; если Бог запрещает человеку красть, воровство, очевидно, свойственно его природе.

Ввиду всего этого в делах правосудия и в делах управления человек способен впадать в самые грубые заблуждения. Судья и правители, предоставленные самим себе и не управляемые Божественными принципами, способны из корыстолюбия извращать закон, потворствовать злому человеку, потому что он богат, осудить невинного, потому что он беден; способны произнести полностью противоречащий самой очевидной действительности приговор для того, чтобы получить какую-либо выгоду, деньги, приобрести влияние, популярность или власть.

Для доказательства этого излишне приводить в пример таких людей, как Пилат, Ирод, Феликс или Фест; достаточно вникнуть в смысл только что приведенного стиха, чтобы увидеть, что такое человек, даже если он облечен официальными полномочиями, даже если он занимает престол или судейское кресло. Многие, читая эти строки, быть может, воскликнут вместе с Азаилом: "Что такое раб твой, пес, чтоб мог сделать такое... дело?" Но пусть они помнят, что человеческое сердце представляет собою питательную среду, благоприятную для развития всякого рода греха, всякого рода зла низких и позорных поступков, когда-либо совершившихся или совершающихся в сем мире; неопровержимое доказательство этого факта мы находим в приказаниях, в заповедях и предостережениях, читаемых нами в священных страницах богодухновенной Книги.

Это же дает нам и ответ на вопрос, столь часто повторяемый: "К чему нам читать большинство заповедей и постановлений законов Моисеевых? К чему вообще упоминается о них в Библии? Неужели же и они богодухновенны? Да, они богодухновенны: они занесены на священные страницы, чтобы мы, как в чистом зеркале, видели, на какие мысли мы способны, каких слов и каких действий можно ожидать от нас.

Не назидательно ли это для нас? Разве не полезно нам, например, видеть в некоторых частях Книги "Второзаконие", столь прекрасной и глубокой, что человеческая природа способна, а следовательно, и мы способны совершать поступки, заставляющие нас становиться ниже животных? Конечно, это полезно для нас, и многие из тех, которые полны фарисейской гордости, превозносят свои мнимые достоинства и свою высокую нравственность, хорошо сделали бы, вникнув в эту глубоко унизительную истину.

Какою дивною нравственною красотою, какою чистотою, глубиною и возвышенностью чувств дышат Божественные постановления, дарованные Богом сынам израилевым! Они должны были не извращать закон, а равномерно и беспристрастно применять его ко всем, невзирая на лица. К бедняку, одетому в рубище, следовало относиться так же, как к богачу. В решениях суда не должно было сказываться и тени лицемерия, и тени предвзятых мнений; никакого пятна несправедливости не должно было встречаться на одеянии судей.

Чудное время настает на бедной и ныне наполненной стонами и воздыханиями земле, когда на ней воцарятся чудные законы, описываемые нам на вдохновенных страницах Пятикнижия Моисеева; тогда "Царь будет царствовать по правде, и князья будут править по закону" (Ис.32,1). - "Боже, даруй царю Твой суд и сыну царя Твою правду, да судить праведно людей Твоих и нищих Твоих на суде". - Тогда законы не будут извращаться, - не будет ни несправедливости, ни лицемерия. - Да принесут горы (или высшие власти на земле) мир людям, и холмы - (облеченные меньшею властью люди) правду: да судит нищих народа, да спасет сынов убогого и смирит притеснителя. И будут бояться Тебя, доколе пребудут солнце и луна, в роды родов. Он сойдет, как дождь, как скошенный луг, как капли, орошающие землю: во дни его процветет праздник, и будет обилие мира, доколе не престанет луна: он будет обладать от моря до моря и от реки до концов земли... он избавит нищего, вопиющего и угнетенного, у которого нет помощника: да будет милосерд к нищему и убогому, и души убогих спасет: от коварства и насилия избавит души их, и драгоценна будет кровь их пред очами его" (Пс.71).

Сердце с нетерпением ожидает наступления блаженного времени, когда все это осуществится, когда земля исполнится видения Господа, как воды наполняет море, когда Господь Иисус возьмет власть в Свои руки и воцарится, когда взятая на небо Церковь покроет землю отражением лучей своей славы. Тогда двенадцать колен Израилевых будут покоиться под виноградною лозою и под своими смоковницами в земле Обетованной, народы же земли будут благоденствовать под мирною и благословенною властью Сына Давидова. Слава и благодарение нашему Богу еще немного, - и все это исполнится так же несомненно, как Он утвердил на небесах Свой престол. Еще немного, - и все это осуществиться по вечным предначертаниям и согласно неизменным обетованиям Божиим: а до наступления этого часа да научит нас Господь, - и тебя, и меня, дорогой читатель, - пребывать в постоянном и серьезном ожидании этого блаженного и желанного времени, жить подобно странникам и пришельцам в сем мире, постоянно вознося Господу молитву: "Гряди, Господи Иисусе!"

В последних строках 16-ой главы Израилю запрещается подражать каким бы то ни было религиозным обрядам окружающих их народов. "Не сади себе рощи из каких-либо дерев при жертвеннике Господа, Бога твоего, который ты сделаешь себе; и не ставь себе столба, чего ненавидит Господь, Бог твой" (ст. 21-22).

Израильтяне должны были тщательно избегать всего, что могло вовлечь их в пагубное идолопоклонство окружавших их языческих народов. Божий жертвенник должен был стоять совершенно отдельно от рощ, где происходило поклонение ложным богам и совершались языческие обряды. [Читателю может быть будет интересно узнать, что, говоря о Божием жертвеннике, Дух Святой употребляет в Новом Завете совершенно иное слово, чем то, которое употреблено для обозначения языческого жертвенника, Он употребляет сравнительно новое и незнакомое классическому языку слова. Первое встречается только один раз, второе - двадцать три раза. Так тщательно разграничено служение истинному Богу и языческое поклонение идолам. Нас, быть может, спросят, почему это так, и не все ли равно, каким словом обозначен жертвенник Божий? Мы ответим на это, что Дух Святой обладает большею, нежели мы, мудростью, и, хотя обозначавшее языческий жертвенник слово более коротко и удобно, Он отказывается употреблять его для обозначения жертвенника единственного живого и истинного Бога.] Одним словом, надлежало тщательно избегать всего, что могло удалить сердце от единого Бога, живого и истинного.

Недостаточно было, однако, только отказаться от поклонения идолам; нужно было разрушить истуканов и вырубить священные рощи, весь народ мог признать догмат единобожия; и в то же время могло, однако, оказаться в служении Богу полное отсутствие искренности и преданности Господу, потому и написано: "Не приноси в жертву Господу, Богу твоему, вола или овцы, на которой будет порок или что-нибудь худое: ибо это мерзость для Господа, Бога твоего" (гл. 17,1).

Только то, что было полностью совершенным, было достойно быть вознесенным на Божий жертвенник и могло удовлетворить сердце Господа. Принести Ему что-либо несовершенное, с каким-либо пороком - значило доказать отсутствие преданности сердца Богу и не воздать Ему должного Принести Ему несовершенную жертву было все равно, что выражать кощунственное мнение, что Его удовлетворит любая жертва.

Прислушаемся к восклицаниям негодования, которое выражает Дух Божий устами пророка Малахии: "Вы приносите на жертвенник Мой нечистый хлеб, а говорите: чем мы бесславим Тебя? - тем, что говорите: трапеза Господня не стоит уважения. И когда приносите в жертву слепое, не худо ли это? или когда приносите хромое и больное, не худо ли это? Поднеси это твоему князю, будет ли он доволен тобою, и благосклонно ли примет тебя? говорит Господь Саваоф. Итак молитесь Богу, чтобы помиловать нас; а когда такое исходит из рук ваших, то может ли Он милостиво принимать вас? говорит Господь Саваоф. Лучше кто-нибудь из вас запер бы двери, чтобы напрасно не держали огня на жертвеннике Моем Нет Моего благословения к вам, говорит Господь Саваоф. А вы хулите его тем, что говорите: трапеза Господня не стоит уважения, и доход от нее - пища ничтожная Притом говорите: вот сколько труда! и пренебрегайте ею, говорит Господь Саваоф, и приносите украденное, хромое и больное, такого же свойства приносите хлебный дар: могу ли с благоволением принимать это из рук ваших? говорит Господь. Проклят лживый, у которого в стаде есть неиспорченный самец, и он дал обет, а приносит в жертву Господу поврежденное: ибо Я Царь великий, и имя Мое страшно у народов" (Мал.1,7-14).

Неужели же во всем этом не сокрыто глубокое поучение всей Церкви, а также для пишущего и читающего эти страницы? - Несомненно. Разве не сказывается как в общественном, так и в частном нашем служении Богу прискорбное отсутствие сердечности, истинного благочестия, глубокого благоговения, святого рвения и искреннего усердия? Не встречается ли в нем нечто сходное с приношением Богу в жертву хромого и больного, испорченного и поврежденного? Не замечается ли холодного формализма и мертвой рутины в нашем поклонении Богу? Не приходится ли нам осуждать свою сухость, свою холодность, подмечать существующие в нас противоречия? Как часто мы только внешне приближаемся к Господу, легкомысленные же сердца и наши блуждающие мысли далеко отстоят от Бога! Как часто наши уста произносят слова, не высказывающие наших истинных чувств! Мы выражаем более того, что мы чувствуем. Мы поем о том, чего на самом деле не испытываем.

Затем, когда Господь дает нам случай или преимущество вкладывать нашу лепту в сокровищницу Божию, с каким холодным равнодушием мы делаем это! Какое отсутствие истинной полной и беззаветной отдачи сердца Богу! Насколько забывается нами Апостольское правило: "Сколько позволит ему состояние" (1Кор.16,2). Какая скудость! Как мало встречается беспредельной преданности, управлявшей сердцем бедной вдовы, которая, имея всего две лепты, на которых по крайней мере одну она со спокойным сердцем могла оставить себе на пропитание, отдает обе лепты в сокровищницу Божию, другими словами, отдает Богу решительно все, что она имеет. В течение недели мы, быть может, тратим десятки рублей на самих себя, делаем непроизводительные расходы, когда же заходит разговор о деле Господнем, о Его бедных, вообще об интересах Божиих, как слабо и не охотно отзываемся мы на это!

Читатель, исследуем все это, исследуем весь вопрос о служении Богу и о нашей преданности Ему в присутствии Божием и ввиду благодати, спасшей нас от вечного огня. Обсудим серьезно все драгоценные и могущественные права, которые Христос имеет на нас. Мы не принадлежим самим себе: мы искуплены дорогою ценою. Мы обязаны Предавшему Себя за нас на смерть не только тем, что у нас есть лучшего, но и всем, что мы имеем. Но сознаем ли мы это? Если же наши сердца сознают это, как необходимо отражать это в нашей жизни! Да научит нас Господь все яснее сознавать, кому мы принадлежим и кому мы служим! Да даст Он нам силою Духа Святого и во исполнение Писания беззаветно посвятить Ему наши сердца, наш ум, наши руки, наши ноги, - все наше существо. Да будет так с нами и со всеми искупленными Его!

Наше внимание должно быть теперь обращено на весьма серьезный и важный вопрос. "Если найдется среди тебя в каком-либо из жилищ твоих, которые Господь, Бог твой, дает тебе, мужчина или женщина, кто сделает зло пред очами Господа, Бога твоего, преступив завет Его, и пойдет и станет служить иным богам и поклонится им, или солнцу, или луне, или всему воинству небесному, чего я не повелел; и тебе возвещено будет, и ты услышишь, то ты хорошо разыщи, и, если это точная правда, если сделана мерзость сия в Израиле"; - дело это касалось всего народа, - "то выведи мужчину того, или женщину ту, которые сделали зло сие, к воротам твоим, и побей их камнями до смерти. По словам двух свидетелей, или трех свидетелей должен умереть осужденный на смерть; не должно предавать смерти по словам одного свидетеля. Рука свидетелей должна быть на нем прежде всех, чтоб убить его, потом рука всего народа; и так истреби зло из среды себя" (ст. 2-7).

Мы уже имели случай упоминать о великом принципе, изложенном в этих стихах: обвинение можно было поизносить только при наличии достоверного свидетельства. Это неизменное правило владычества Божия; мы встречаем его всюду в Писании; оно справедливо и спасительно; пренебрегая им, мы впадаем в заблуждение. Никогда нам не следовало бы составлять суждение о человеке, не заручившись двумя или тремя свидетелями; еще менее мы имеем право высказывать свое мнение о человеке или осуждать его, не основываясь на достоверных доказательствах его вины. Свидетельства одного, хотя бы и вполне достойного доверия, человека мало для того, чтобы прийти к верному заключению. Мы часто бываем убеждены, что то или другое верно, потому что это утверждает пользующийся нашим полным доверием человек; но Бог несравненно мудрее нас. Свидетель может быть человеком вполне правдивым, искренним и не способным утверждать ложь или против кого бы то ни было лжесвидетельствовать; но тем не менее нам необходимо держаться Божественного правила: "При словах двух свидетелей состоится дело" (Втор.19,15).

Очень важно, чтобы это правило применялось к действиям членов Церкви. Оно имеет бесценное значение во всех случаях, когда речь идет о том или другом наказании, и в тех случаях, где замешан вопрос о характере и репутации того или иного человека. Прежде, чем прийти к какому-либо окончательному заключению или вывести решительное суждение о каком-либо своем члене, Церковь должна убедиться в этом на основании достоверных данных. Если неопровержимые доказательства отсутствуют, необходимо с терпением и доверием ожидать их от Бога, - Он, конечно, восполнит недостающее.

Если, например, случится какое-либо зло, или возникнет какое-либо заблуждение в Церкви, и все это сделается известным и несомненным только одному ее члену, что ему следует предпринять? - Ожидать, чтобы Бог воздвиг других свидетелей. Действовать иначе - значит нарушать многократно одобренный словом Божиим принцип. Будучи единственным свидетелем того или иного дела, должен ли человек чувствовать себя оскорбленным или обиженным, что его свидетельству не придается настоящего значения? Нет, ему не следует и ожидать этого; он даже не должен выступать в качестве свидетеля, не заручившись подобным же свидетельством одного или двух других лиц. Можно ли признавать Церковь равнодушной или охладевшей, потому что она отказывается действовать согласно свидетельству одного человека? Нет, поступая иначе, она открыто преступила бы заповедь Божию.

Этот великий принцип относится не только к случаям, требующим наказания, или к составлению суждения о членах Церкви: он применим всюду. Мы должны принять для себя за правило никогда не составлять суждения и никогда не выводить заключения, не удостоверившись в их справедливости, согласно установленной Богом мере очевидности; если фактов налицо не имеется; нам следует выжидать; и, если мы обязаны непременно вывести то или другое заключение, в свое время Бог сделает для нас все очевидным.

Читатель, какое бы положение он не занимал, должен с серьезным вниманием отнестись к этому вопросу. Все мы склонны необдуманно составлять наши суждения, все мы склонны руководствоваться нашими впечатлениями, подозревать в других зло, сообразоваться с нашими предрассудками. Будем же остерегаться всего этого. Чтобы составить верное представление о человеке или о деле, мы нуждаемся в спокойствии, в серьезном и беспристрастном отношении к ним. Будем осмотрительны в выражении наших мнений о людях, потому что мы можем значительно повредить нашему другу, брату или соседу, если мы руководствуемся неверным впечатлением или ложным обвинением; таким образом мы можем стать причиною установления неверной репутации нашего ближнего. Все это не заслуживает благоволений Божия. Всего этого следует остерегаться как нам самим, так и останавливать в этом наших братьев, если нам представляется для этого удобный случай. Если кто-либо обвиняет отсутствующее лицо, нам следовало бы настоять на том, чтобы или доказать справедливость обвинения, или же отказаться от него. Этим способом мы избегли бы злоречия, не только бесполезного, но и решительно греховного.

Прежде чем окончательно покончить с этим вопросом, мы напомним, что Священная история представляет нам несколько примеров случаев, в которых обвинение падало на невиновного человека, хотя, по-видимому, и было соблюдено, указанное во Втор.17,6-7 правило. Вспомните случай с Навуфеем в 3 Царст. 21, случай со Стефаном в Деян.6 и 7; вспомните, главным образом, случай с единственным совершенным "Человеком", когда-либо жившим на земле. Увы! люди, очевидно, любят только буквально исполнять постановления Священных Писаний: они умеют приводить слова в оправдание самых вопиющих несправедливостей, самой непозволительной безнравственности. Два свидетеля утверждают, что Навуфей хулил Бога и царя; и вот, по свидетельству двух лжецов, действовавших по внушению нечестивой и злой женщины, этот честный израильтянин лишился своего наследия и был убит камнями. Стефан, человек, исполненный Духа Святого, был также побит камнями под тем предлогом, что, по свидетельству двух лжесвидетелей, он произносил богохульные слова; лжесвидетельство это было признано заслуживающим доверия начальниками, имевшими возможность ссылаться в этом случае на авторитет 17-ой главы Книги "Второзаконие".

Все это доказывает нам, что такое душа человеческая, что такое религия, если при этом совесть остается непробужденной; но все это, однако, нисколько не умаляет значения нравственного принципа, выраженного в начале изучаемой нами главы. Ничто так не понижает уровня духовной жизни, ничто так не иссушает и не охлаждает человеческого сердца, как религия, не освященная пробужденною совестью и страхом Божиим; одною из характерных ее особенностей является факт, что руководящиеся ею люди не стыдятся и не боятся ссылаться на букву Священного Писания, укрывая им, как густым покрывалом, злые намерения своих сердец.

Но благодарение нашему Богу, Его Слово во всей своей небесной чистоте, во всем своем Божественном совершенстве, со всею своею нравственною возвышенностью озаряет наши души, оказывая решительное сопротивление всякой попытке врага найти на его священных страницах, которое не носит на себе печати того, что истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно (Фил.4,8).

Перейдем теперь ко второму вопросу, рассматриваемому в нашей главе: "Если по какому делу затруднительным будет для тебя рассудить между кровью и кровью, между судом и судом, между побоями и побоями, и будут несогласные мнения в воротах твоих, то встань и пойди на место, которое изберет Господь, Бог твой, и прийди к священникам, Левитам, и к судье, который будет в те дни, и спроси их, и они скажут тебе, как рассудить. И поступи по слову, какое они скажут тебе, на том месте, которое изберет Господь, и постарайся исполнить все, чему они научат тебя. По закону, которому научат они тебя, и по определению, какое они скажут тебе, поступи, и не уклоняйся ни направо, ни налево от того, что они скажут тебе. А кто поступит так дерзко, что не послушает священника, стоящего там на служении пред Господом, Богом твоим, или судьи, тот должен умереть, -и так истреби зло от Израиля. И весь народ услышит, и убоится, и не будет впредь поступать дерзко" (ст. 8-13).

Сам Господь усматривает здесь все, необходимое для того, чтобы не могло возникнуть никаких недоразумений в обществе израилевом. Каждый неясный вопрос должен был отдаваться на решение Богу в месте, которое Он избрал; там он рассматривался в присутствии Божием поставленными на это Богом лицами. Таким образом, исчезала всякая возможность впасть в гордость или поступить своевольно. Все возбуждавшие несогласие вопросы должны были решаться судом Божиим, выражением которого служил священник, или же поставленный для этого от Бога судья.

Все, одним словом, представлялось решению Божественного авторитета. Не могло случиться, чтобы один человек произвольно возвышался над прочими; это не подобало обществу Божию. Каждый должен был подчиниться Божию правосудию, преклониться пред его решением. Израиль не мог не признать авторитета этого суда: выше этой власти никакой другой не было. Поставленный от Бога священник или судья говорил как бы от имени Божия: как истец, так и защитник обвиняемого должны были безропотно подчиниться его решению.

Читатель ясно видит, что никогда ни одному члену общества Израилева не могла прийти на ум мысль отдать свое дело на решение языческого суда, что значило бы нанести личное оскорбление Самому Иегове, находившемуся среди общества Израилева, чтобы решать все могущие возникнуть вопросы. Он не нуждался в чьей-либо помощи. Ему были ведомы все мельчайшие подробности дела, все, что было за и против человека; Он ведал начало и конец всех споров, какими бы запутанными и сложными они ни представлялись. Все должны были обращать свой взор на Него и предоставлять Ему, а не кому-либо другому, решение любого вопроса на месте, избранном Самим Богом. Нельзя было ни на минуту предположить, что два члена общества Божия могли обратиться к языческому суду. Это доказало бы несовершенство устроенного Господом для Израиля суда.

Не научает ли это многому и нас? Каким путем мы должны разрешать возникающие между нами разногласия? Должны ли мы предоставить миру судить наши дела? Нет ли в самой Церкви Божией всего, что необходимо для разрешения могущих случиться споров? Послушайте, что говорит по этому поводу богодухновенный Апостол Коринфской Церкви "всем освященным во Христе Иисусе, призванным святым, со всеми призывающими Господа нашего Иисуса Христа, во всяком месте, у них и у нас", - говорит это Апостол и всем ныне существующим христианам.

"Как смеет кто у вас, имея дело с другим, судиться у нечестивых, а не у святых? Разве не знаете, что святые будут судить мир? Если же вами будет судим мир, то неужели вы недостойны судить маловажные дела? Разве не знаете, что не будем судить ангелов, ни тем более дела житейские? А вы, когда имеете житейские тяжбы, поставляете своими судьями ничего не значащих в Церкви. К стыду вашему говорю: неужели нет между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями своими? Но брат с братом судиться, и притом пред неверными. И то уже весьма унизительно для вас, что вы имеете тяжбу между собою. Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? для чего бы вам лучше не терпеть лишения? Но вы сами обижаете и отнимаете, и притом у братьев. Или не знаете, что неправедные Царства Божий не наследуют? Не обманывайтесь" (1Кор.6,1-9).

Здесь мы черпаем Божественное назидание для Церкви Божией на все времена. Не будем никогда терять из виду, что Библия есть Книга, написанная для каждого из периодов жизни Церкви на земле. Церковь, правда, не представляет из себя, увы! того, что она являла собою в те дни, когда эти строки были написаны богодухновенным Апостолом. Великая перемена совершилась в ее положении. В первые дни христианства легко было провести границу между Церковью и миром, между "святыми" и "неверующими", между "внутренними и внешними".

Разграничительная линия, разделявшая их, отличалась глубиною и ясностью; ошибиться было нельзя. Рассматривая тогдашнее общество с религиозной точки зрения, мы имеем пред собою язычество, иудейство и христианство, - язычника, иудея и Церковь Божию, -языческий храм, синагогу и собрание Церкви Божией. Последнее явило полную противоположность всему остальному. Христианство в эти древние времена громко и ясно свидетельствовало об истине. Это было не дело национальности, не вопрос, важный для какой-либо местности, а вопрос личный, живая и жизненная действительность, вере Божия, - животворящая, являемая в жизни сила души.

Теперь порядок вещей круто изменился: чада Церкви и чада мира до такой степени смешались между собою, что многим покажутся совершенно непонятными вся сила и все значение применения к жизни вышеуказанного принципа. Если бы мы заговорили о "святых", ведущих тяжбы с "неверными", нам сказали бы, что мы говорим на никому не ведомом языке. Самое понятие "святые" утратило приданный этому слову самим Апостолом смысл. Но изменились ли от этого Слово Божие и раскрываемые им для наших душ великие истины?

Изменились ли мысли Божий по отношению к церкви и по отношению к миру, а так же касательно взаимных отношений церкви и мира? Не отличает ли Бог и теперь "святых" от "неверных"? Не порицает ли Он и до сих пор факта, что "брат с братом судится, и притом пред неверными?" Потеряло ли, одним словом, Писание свою силу, свою практическую применимость в жизни? Не остается ли оно и теперь нашим руководителем, нашим авторитетом, нашим единственным совершенным и непогрешимым указателем? Уничтожила ли большая перемена, происшедшая в нравственном настрое членов Церкви, все значение Слова Божия для нас, т.е. для "всех призывающих имя Господа нашего Иисуса Христа а о всяком месте?" Неужели драгоценное откровение воли Отца нашего сделалась для нас мертвой буквой, вышедшей из употребления книгой, устарелым документом древних времен? Отняла ли перемена в нашем положении хотя бы малейшую частицу славы от слова Божия?

Читатель, какой ответ находишь ты на все это в своем сердце? Смиренно и с молитвою взвесь все это в душе твоей. Твой ответ будет точным показателем своего положения пред Богом и твоего духовного состояния. Не ясно ли тебе, не приходится ли тебе признаться, что сила Писания никогда не может исчезнуть, что выражение в Кор. 6 принципы никогда не перестанут относиться к Церкви Божией? Напрасно доказывать, что все подверглось сильному изменению: "не может нарушиться Писание" (Иоан.10,35), а потому оно называло ошибкою в первом веке, то же оно сочтет ошибкою и в девятнадцатом веке; все труднее и труднее становится применять к жизни Божественные принципы; все это правда, но, однако, мы никогда не можем согласиться отступить от них или согласоваться с побуждениями менее возвышенного характера. Лишь только бы мы задумали допустить факт, что ввиду того, что Церковь впала в заблуждение, подчиняться требованиям Божиим немыслимо, тотчас же исчезли бы и все принципы христианского послушания. Как было дурно в те дни, когда Апостол писал свое Послание Коринфской Церкви, так дурно и теперь, чтобы "брат с братом судился, и притом пред неверными". Видимое единство Церкви, правда, исчезло; она лишилась многих даров; она удалилась от своего нормального положения, но, как кровь Христова не может потерять силу, как первосвященническое заступничество Господа не может утратить свою действенность, так не может лишиться своего могущества и Слово Божие. Будем, кроме того, помнить, что во Христе, в ее благословенной Главе, Церкви дарованы великие преимущества, заключающиеся в мудрости, в благодати, в силе Божией и в духовных дарах; и все это отдано в безраздельное пользование всякого, желающего усвоить все это себе верою. Нет предела богатству Христову. Мы не можем надеяться увидеть на земле тело Христово (Церковь Его) в совершенно нормальном положении, но нам дано, тем не менее, преимущество знать, какое положение должно, собственно говоря, занимать тело Христово; стремиться стать именно в это положение - наша прямая обязанность.

Удивительная перемена совершается во всем нашем положении, во всех наших взглядах, в наших суждениях о самих себе и о других с той минуты, как мы ступаем на истинную почву, принадлежащую Церкви Божией. Все становится другим. Библия делается для нас новою Книгою. Мы приобретаем совершенно иной взгляд на весь мир. Многие части Писания, чтение которых в течение долгих лет не приносило нам пользы, теперь сияют Божественным светом, преисполняя наши сердца благоговением, любовью к Богу и хвалою Ему. Мы смотрим на все с новой точки зрения; весь наш нравственный горизонт изменяется; туман, окутывавший нас, исчез; теперь все вокруг нас становится ясным: мы видим все в небесном свете Писаний. Мы как бы вторично обращаемся своим сердцем к Богу; теперь мы видим, что можем читать Библию осмысленно: нам дается Божественный ключ, раскрывающий нам ее смысл. Нам становится очевидным, что Христос есть центр и предмет всех мыслей, всех предначертаний, всех вечных советов Божиих; мы входим в дивную атмосферу благодати и славы, с любовью открываемую нам Духом Святым в Слове Божием.

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА - ИНДЕКС БИБЛИИ И ПОИСК