Мы подходим к знаменательному периоду истории Израиля. Народ был доведен до подножия горы, "осязаемой и пылающей огнем" (Евр.12,18). Тень славы тысячелетия, показанная нам в предыдущей главе, исчезла. Это живое изображение царства, освещенное на минуту лучами солнца, стушевалось, уступая место тяжелым тучам, собирающимся вокруг "осязаемой горы", где Израиль, ослепленный духом близорукой и безумной подзаконности, променял завет благодати Иеговы на завет дел человеческих. Роковой шаг! Шаг, повлекший за собою самые пагубные последствия. До сих пор, как мы видели, ни один враг не мог устоять пред Израилем; ни одно препятствие не в силах было задержать его победоносного шествия. Полчища фараоновы были уничтожены; Амалик и его сподвижники были проведены чрез строй: все возвещало победу, потому что Бог вступился за народ Свой ради обетовании, дарованных Им Аврааму, Исааку и Иакову.

В начале главы Иегова самым трогательным образом напоминает вкратце все, сделанное Им для Израиля: "Так скажи дому Иаковлеву и возвести сынам Израилевым: Вы видели, что Я сделал Египтянам, и как Я носил вас как бы на орлиных крыльях, и принес вас к Себе. Итак, если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов: ибо Моя вся земля; а вы будете у Меня царством священников и народом святым" (ст. 3-6). Заметьте: Иегова говорит: "Глас Мой" и "завет Мой". Что ж возвещал этот "глас"? Чего требовал этот "завет"? Пришел ли Иегова, чтоб вменить им в обязанность исполнение законов строгого и неумолимого законодателя? Напротив, Иегова пришел, чтобы добиться свободы для пленных, чтобы сделаться их убежищем от разрушительного меча, чтобы уготовить путь Своим искупленным, чтобы низвести с неба хлеб и воду из скалы. Вот что вполне отчетливо возвещал Израилю глас милосердного Иеговы до той минуты, когда народ "стал у подошвы горы".

Завет Иеговы был заветом одной лишь благодати. Он не ставил никаких условий, ничего не требовал, не возлагал на Израиль ни ига, ни бремени, когда "Бог славы явился Аврааму" (Деян.7,2). В Уре Халдейском он не обратился к Аврааму со словами: "делай это" и "не делай того". Нет, такая речь не свойственна Богу. Он более предпочитает возлагать "чистый кидар" на голову грешника, чем "железное ярмо на шею его" (Зах.3,5; Втор.28,48). Он обратился к Аврааму со словами: "Я дам тебе." Землею Ханаанской нельзя было овладеть чрез посредство дел человеческих; она могла быть лишь даром благодати Божией. И в начале этой книги, книги Исход, мы видим, что, во исполнение обетования, дарованного Им потомству Авраама, Бог в милосердии Своем посещает народ Свой. Положение, в котором Иегова нашел это потомство, не послужило препятствием для исполнения намерений благодати, ввиду того, что кровь 'Агнца давала Богу полное основание и возможность осуществить обещанное. Очевидно, что Иегова не обещал дать потомству Авраама землю Ханаанскую ради заслуг, ожидаемых Им от этого потомства; это совершенно изменило бы истинный дух обетования: в этом случае Бог заключал бы договор, а не давал бы обетования; "Аврааму Бог даровал (наследство) по обетованию", а не по взаимному с ним договору (Гал.3).

Вот почему в начале этой главы Иегова напоминает Своему народу о милостях, уже оказанных ему; в то же время Бог возвещает ему, что для него сделает и далее, если только Израиль будет оставаться послушным гласу небесной благодати и пребывать в завете благодати. "Будете Моим уделом из всех народов." При каких условиях могли израильтяне быть этим уделом Иеговы? С трудом ли, идя по пути собственной праведности и подзаконности? Проклятия, следовавшие за нарушением закона, нарушением, которое случилось даже раньше, чем они этот закон получили, способны ли были сделать их наследием Божиим? Конечно, нет. Как могли они достичь этого славного положения? Спокойно оставаясь в положении, в котором Иегова видел их с неба, заставив воскликнуть возлюбившего неправедную мзду пророка: "Как прекрасны шатры твои, Иаков, жилища твои, Израиль! Расстилаются они как долины, как сады при реке, как алойные дерева, насаженные Господом, как кедры при водах. Польется вода из ведер его, и семя его будет, как великие воды, превзойдет Агага царь его и возвысится царство его. Бог вывел его из Египта, быстрота единорога у него, пожирает народы, враждебные ему, раздробляет кости их и стрелами своими разит врага" (Числ.24,5-8).

Израиль, однако, не готов был занять это блаженное положение. Вместо того, чтобы радоваться "святому обетованию" Божию, он дерзнул дать Богу обязательство, какого еще никогда не смели произнести человеческие уста. "И весь народ отвечал единогласно, говоря: все, что сказал Господь, исполним." (ст. 8). Израильтяне даже не говорят: "Надеемся исполнить" или "постараемся исполнить", слова, в которых сказалось бы хотя бы некоторое недоверие к самим себе. Вполне определенно они говорят: "мы исполним". Так говорили не только отдельные честолюбцы, исполненные самомнения и выделявшиеся этим из всего общества; нет, "весь народ ответил единогласно."" Они единодушно отвергли святое обетование, святой завет.

Какой же был результат всего этого? С той минуты, как Израиль произнес обет, с той минуты, как он взялся исполнить закон, обстоятельства совершенно изменились. И сказал Господь Моисею: Вот Я приду к тебе в густом облаке... И проведи для народа черту со всех сторон, и скажи: берегитесь восходить на гору и прикасаться к подошве ее; всякий, кто прикоснется к горе, предан будет смерти" (ст. 9-12). Произошла существенная перемена. Сказавший: "Я носил вас как бы на орлиных крыльях и принес вас к Себе", облекается "густым облаком" и говорит: "Проведи для народа черту со всех сторон." Тихие звуки благодати сменились "громами и молниями пылающей огнем горы" (ст. 16). Ввиду чудесной благодати Божией человек дерзнул заговорить о своих жалких делах. Израильтяне сказали: "Мы исполним"; теперь им придется встать на некотором расстоянии от горы, и тогда будет видно, что они в состоянии выполнить. Бог в нравственном отношении отдаляется от Израиля, народ же охотно мирится с этим, потому что он исполнен страха и ужаса: и мы не должны этому удивляться: все, виденное им, было действительно ужасно, так ужасно, что и Моисей сказал: "Я в страхе и трепете" (Евр.12,21). Кто мог вынести картину "огня пожирающего", истинное изображение Божественной святости? "Господь пришел от Синая, открылся им от Сеира, воссиял от горы Фарана, и шел со тьмами святых; одесную Его огнь закона" (Втор.33,2). Выражение "огонь" в применении к закону выражает святость этого закона. "Бог наш есть огнь поядающий" (Евр.12,29), не терпящий зла ни в мысли, ни в слове, ни в действии.

Израиль впал в роковую ошибку, говоря: "Мы исполним". Это значило взять на себя обязательство, выполнить которое он был неспособен, как бы он этого ни желал. Мы знаем слово: "Лучше тебе не обещать, нежели обещать и не исполнить" (Еккл.5,4). Самая суть обета требует от человека способности его выполнить; но на что способен человек? Бессильный грешник, дающий обет Богу, подобен обанкротившемуся человеку, предъявляющему в банке чек, подписанный его именем. Дающий обет отвергает истину относительно своей человеческой природы и своего положения. Он разорен, что он может сделать сам? Лишенный всякой силы, он не может ни желать, ни делать что-либо доброе. Выполнил ли Израиль данные им обязательства? Исполнил ли он все, сказанное Господом? Золотой телец, разбитые скрижали, нарушение субботы, с презрением попранные постановления закона Божия, свидетели Божий, побитые камнями, Христос, отвергнутый и распятый, Дух Святой, которому люди противились, свидетельствуют об этом.

Читатель-христианин, не радуешься ли ты тому, что твое спасение основано не на твоих жалких обетах и несбыточных решениях, а на "однократном принесении тела Иисуса Христа" (Евр.10,10)? Да, в этом заключается наша радость; она не может обмануть нас. Христос взял на себя все обеты наши и раз навсегда со славою выполнил их. Жизнь воскресения течет в членах тела Его и производит в них действия, вызвать которые требования закона не могут никогда. Он есть жизнь наша, Он и оправдание наше. Да сделается имя Его дорогим нашему сердцу, да наполнит и направит всю жизнь нашу дело Его! Посвящать служению Ему свои силы и быть Им употребленным - пусть это сделается пищею и питием нашим!

Я не закончу этой главы, не упомянув месте из книги Второзакония, которое многим может показаться непонятным, но всецело касается разбираемого нами вопроса: "Господь услышал слова ваши, как вы разговаривали со мною; и сказал мне Господь: Слышал Я слова народа сего, которые они говорили тебе; все, что ни говорили они, хорошо" (Втор.5,28). Судя по этим словам, можно подумать, что Иегова как бы одобрил обет, произнесенный Израилем, но при чтении всей части этой главы, в связи со стихами 24-27, мы тотчас же увидим, что здесь речь идет совсем не об обете, а о страхе, испытанном Израилем вследствие данного им обета и в связи с ним. Они не могли вынести того, что было им возвещено. "Если мы еще услышим, - сказали они Моисею, - глас Господа, Бога нашего, то умрем. Ибо есть ли какая плоть, которая слышала бы глас Бога живого, говорящего из среды огня, как мы, и осталась жива? Приступи ты, и слушай все, что скажет тебе Господь, Бог наш, и пересказывай нам все, что будет говорить тебе Господь, Бог наш, и мы будем слушать и исполнять" (Втор.5,25-27). Они исповедовали свою неспособность встретить Иегову в том странном облике, который Он должен был принять на Себя по причине их кичливой законности. Никоим образом Иегова не мог одобрить отвержения безусловной и неизменной благодати для замены ее непрочным основанием "дела закона".

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА - ИНДЕКС БИБЛИИ И ПОИСК