Изучение этой части книги Исход исполняет сердце благоговением пред неизреченною мудростью и бесконечной благостью Божией. Мы делаемся способными составить себе некоторое представление о государстве, подчиненном законам, установленным Богом; и в то же время становимся свидетелями удивительной снисходительности Того, Кто, будучи великим Богом неба и земли, может, однако, снизойти до того, чтобы рассудить одного человека с другим по случаю смерти вола (22,10); одежды, отданной под залог (ст. 26); чтобы заботиться о потере рабом зуба (21,27). Кто подобен Господу, Богу нашему, соблаговоляющему обозревать небо и землю? Он управляет Вселенной; Он же заботится и об одежде одного из творений Своих. Он управляет полетом ангела; он же печется и о черве, ползающем по земле; Он управляет движением бесчисленных светил, движущихся в пространстве, и Он же отмечает гибель маленьких птичек.

Характер наказаний, представленных нам в 21-й главе, заключает в себе для нас двойной урок. Эти наказания и эти постановления дают нам двоякое свидетельство, двоякое указание и представляют две стороны той же картины. Они являют нам Бога и человека.

Что касается Бога, то Он, мы видим, дарует законы непреложной, нелицеприятной и полной справедливости. "Око за око; зуб за зуб; рука за руку; нога за ногу; обожжение за обожжение; рану за рану; ушиб за ушиб" (ст. 24-25). Таков был характер законов, уставов и наказаний, посредством которых Бог управлял Своим земным царством - Израилем. Он усмотрел все; Он определял права каждого во всех отношениях ; здесь не было никакого пристрастия, никакого лицеприятия, никакой разницы между богатым и бедным. Весы, на которых взвешивались права каждого, отличались Божественною точностью, так что никто не мог сетовать на неправильность суда. Незапятнанная риза правосудия не могла быть осквернена следами соблазна, испорченности и пристрастия. Десница и око Божественного Законодателя усматривали все, и Божественный Исполнитель закона с беспощадною строгостью казнил всякого виновного. Орудие правосудия поражало только голову преступника; душа же послушная безмятежно пользовалась всеми своими правами и преимуществами.

Далее, что касается человека, то приходится поражаться, вникая в эти законы, заключающимся в них хотя и косвенным, но несомненным откровениям страшной развращенности человеческой природы. Тот факт, что Иегове пришлось издавать законы, карающие те или другие преступления, доказывает, что человек способен бы их совершать; если бы эти преступления не существовали, если бы человек не склонен был совершать их, не нужны были бы и эти законы. Найдется большое число людей, которые, при чтении перечисленных в этих главах беззаконий, готовы воскликнуть вместе с Азаилом: "Что такое раб твой, пес, чтобы мог сделать такое большое дело?" (4Цар.8,13). Но говорящие так еще не погрузились в глубокие тайники своего сердца; потому что хотя действительно некоторые из запрещенных здесь преступлений ставят человека по привычкам и склонностям его сердца ниже пса, сами постановления эти, несомненно, доказывают, что самый развитой человек носит в себе зародыш самых темных, самых ужасных задатков. Для кого созданы были эти законы? Для человека? Были ли они нужны? Без всякого сомнения, да. Они были бы совершенно излишни, если бы человек вовсе не способен был на преступления, к которым они относятся. Но человек способен на все это; и таким образом он, мы видим, упал донельзя низко; природное естество его крайне испорчено, так что от подошвы ноги до темени головы нет у него морально здорового места.

Как могло бы существо, столь испорченное, безбоязненно пребывать в свете присутствия Божия? Как предстанет оно пред престолом Божиим, как вступит в Святое Святых и на "море стеклянное"? Как вступит чрез жемчужные ворота на улицу Нового Иерусалима из чистого золота (Откр. 4,6; 21,21)? Ответы на эти вопросы открывают нам чудеса любви, спасающей нас, и вечную силу крови Агнца. Как ни велико падение человека, любовь Божия неизмеримо больше, как ни чудовищно его преступление, кровь Христа вполне может его изгладить, как ни широка пропасть, отделяющая человека от Бога, крест проложил чрез нее путь. Бог снизошел до грешника, дабы излить на него бесконечную благость, навеки соединив его со Своим Единородным Сыном. Невольно мы восклицаем: "Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими" (1Иоан.3,1). Одна лишь любовь Божия могла исследовать всю глубину падения человека, и одна лишь кровь Христова могла превзойти ее. И вот самая глубина извращенности человека теперь славит любовь, постигшую ее; чудовищность преступления превозносит силу крови, могущую его изгладить. Самый безнадежный грешник, верующий в Иисуса, может радоваться, имея уверенность, что Бог его видит и объявляет, что он "чист" (Иоан.13,10).

Вот двоякое поучение, извлекаемое нами из этих законов и постановлений, рассматриваемых в общей совокупности; и чем более мы изучаем их в отдельности, тем более поражаемся их совершенству и красоте. Возьмите, например, первое из этих постановлений, относящееся к еврейскому рабу.

"Если купишь раба Еврея, пусть он работает шесть лет; а в седьмой пусть выйдет на волю даром. Если он пришел один, пусть один и выйдет. А если он женатый, пусть выйдет с ним и жена его. Если же господин его дал ему жену, и она родила ему сынов или дочерей, то жена и дети ее пусть останутся у господина ее, а он выйдет один. Но если раб скажет: люблю господина моего, жену мою и детей моих; не пойду на волю, то пусть господин его приведет его пред богов (т.е. судей) и поставит его к двери, или к косяку; и проколет его господин его ухо шилом, и он останется рабом его вечно" (гл. 21,2-6). Слуга был совершенно свободен распорядиться, как ему угодно, относительно самого себя. Он исполнил все, что от него требовалось, и поэтому мог теперь идти, куда ему хотелось, сохраняя неприкосновенную свободу; но из любви к своему господину, к своей жене и детям он мог добровольно обречь себя на вечное рабство; и не только это: он мог еще пожелать и носить на своем теле печать этого рабства.

Проницательный читатель легко поймет, что все это прообразно относится к Господу Иисусу. В Нем мы имеем Того, Который до создания миров Вселенной пребывал в недрах Отчих, составляя вечную радость Отца; Он имел власть вечно пребывать в положении, присущем Ему, выходить из которого ничто Его не обязывало; ничто, кроме доводов, созданных и воодушевленных неизреченною любовью. Он горел такой любовью к Отцу, о намерениях и славе Которого шло дело; такою любовью к Церкви и к каждому из ее членов, спасти которых жаждал, что добровольно сошел на землю, уничижил Самого Себя, приняв образ раба и печать вечного рабства, оставаясь послушным до смерти и смерти крестной. Псалом 39,7 изображает нам это послушание Христа в словах: "Ты открыл Мне уши," словах, замененных в Евр.10,5 выражением: "Ты уготовал Мне тело". Псалом 39-й является выражением послушания Христа Богу для совершения Его воли. "Тогда Я сказал: вот, иду; в свитке книжном написано о Мне: "Я желаю исполнить волю твою, Боже Мой, и закон Твой у меня в сердце." (Пс.39,8-9). Он шел исполнить волю Божию, какова бы она ни была. Никогда не творил Он воли Своей, даже и призывая к Себе и спасая грешников, хотя несомненно, что все Его любящее сердце, все движения Его души принимали деятельное участие в этом славном деле. Тем не менее, и призывает к Себе, и спасает Он лишь в качестве исполнителя предначертаний Отца. "Все, что дает Мне Отец, ко Мне придет, и приходящего ко Мне не изгоню вон; ибо Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца. Воля же пославшего Меня Отца есть та, чтобы из того, что Он Мне дал, ничего не погубить, но все то воскресить в последний день" (Иоан.6,37-39; ср. Матф. 20,23).

Положение раба, принятое Господом Иисусом, ясно представляется нам здесь. По неизреченной благодати Своей Он считает Себя обязанным принять всех, входящих в планы Божий; и не только принять, но и сохранить их во всех трудностях, во всех испытаниях их земного странствия, пребывать с ними в минуты смерти, когда она приходит, и воскресить их в последний день. В какой безопасности находится самый слабый член Церкви Божией! Он является предметом вечной заботы Божией; и Иисус соделан поручителем ее проявления. Иисус любит Отца, и мощная сила этой любви служит мерилом безопасности каждого из членов искупленной семьи. Спасение грешника, верующего во имя Сына Божия, является в некотором смысле лишь выражением любви Христа к Отцу. Если б мог погибнуть хотя бы один из верующих во имя Сына Божия, по какой бы причине это ни случилось, этот факт доказал бы, что Господь Иисус оказался неспособным исполнить волю Отца, что было бы кощунственной хулой на святое имя Его, которому да будет вся честь и все величие во веки веков!

Таким образом, в рабе еврейском мы открываем прообраз Христа в Его полном повиновении Отцу. Но это не одно повиновение. "Люблю жену мою и детей моих." -"Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистить банею водною, посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющей пятна или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна" (Еф.5,25-27). Многие другие места Священного Писания представляют нам Христа подобно ветхозаветному еврейскому рабу, исполненного любовью к Церкви, как к Его телу, и к каждому отдельному ее члену. Особенно ясное указание на этот факт читатель найдет в Матф. 13., Иоан.10 и 13. и Евр.2.

Глубина любви Иисуса должна преисполнить сердца наши беззаветной преданностью Тому, Кто мог явить любовь столь чистую, столь совершенную, столь бескорыстную. Могли ли жена и дети раба не любить того, кто из желания остаться с ними раз и навсегда отказывается от своей свободы? Но что такое любовь, изображенная в ветхозаветном прообразе, в сравнении с любовью, сияющей в Самом Христе? Эта любовь, по словам апостола, "превосходит разумение" (Еф.3,19). Любовь Христа побуждала Его помышлять о нас ранее сотворения веков, заставила Его посетить нас, когда для этого настал срок Божий, добровольно занять место у "косяка двери", пострадать за нас на кресте, дабы Он мог возвысить нас до Себя, сделать нас сонаследниками Своими в Своем Царстве и в вечной Своей славе.

Я зашел бы слишком далеко, занявшись подробным изложением других постановлений и наказаний, заключающихся в этих главах. [Мне хочется отметить раз и навсегда, что праздники, о которых идет речь в 23,14-19, и жертвы, о которых упоминается в 29-й гл, будут своевременно рассмотрены нами при изучении третьей книги Моисея, книги Левит.] В заключение только замечу, что невозможно читать эти главы и не испытывать чувства благоговения пред глубокой мудростью, святой справедливостью и в то же время нежной заботливостью, которыми дышат все эти повеления: они вселяют в сердце глубокую уверенность, что в главах этих раздается голос Бога, "единого истинного", "единого премудрого" Бога, полного бесконечной благодати.

Да возбудит же изучение вечного Слова Божия в сердцах наших благоговейное поклонение Тому, Чьи совершенные пути и славные действия сияют во всем своем блеске в этом Слове, на радость и в назидание кровью искупленного народа Его!

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА - ИНДЕКС БИБЛИИ И ПОИСК