БОГ ЕСТЬ БОГ, ЛЮБЯЩИЙ ДАВАТЬ

Из всех Евангельских притч, я думаю, что повествование о блудном сыне дает нам лучшую иллюстрацию того, чем мы более всего можем угодить Богу. Отец сказал: "О том надобно было радоваться и веселиться" (Лук.15:32). Этими словами Господь Иисус открывает нам, что доставляет в искуплении наивысшую радость Отцовскому сердцу. Не старший брат, который беспрестанно работает для Отца, а младший брат, который ничего не делает и предоставляет отцу все делать для него. Не старший брат, желающий всегда быть тем, кто дает, а младший брат, готовый всегда быть тем, кто получает. Когда блудный сын, расточивший имение, возвратился домой, то отец не произнес ни одного слова упрека, ни одного слова о расточении имущества. Он не выразил никакого сожаления о потере. Он обрадовался тому, что возвращение сына предоставило ему случай потратить еще больше.

Бог настолько богат, что Его самое большое желание - давать. Его сокровищницы настолько полны, что Он страдает, когда мы не даем Ему возможности излить на нас Свои богатства. Отец радовался, найдя в блудном сыне того, кто был счастлив получить и одежду, и перстень, и обувь, и богатое угощение. Какое огорчение для отца, что в старшем сыне он не нашел такой же готовности. Мы причиняем боль Богу, когда стараемся Ему что-нибудь дать. Он ведь так безгранично, так безмерно богат. Истинная радость для Бога, когда мы предоставляем Ему возможность давать, давать, и еще раз давать. И такую же боль доставляем Ему мы, когда мы пытаемся что-то сделать для Него; ведь Он бесконечно всемогущ. Он желает, чтобы мы предоставили Ему все нам дать и все для нас сделать.

Не думаем ли мы, что если мы прекратим попытки угодить Богу, то это отразится на нашем добром поведении? Если мы предоставим Богу все нам дать и все для нас сделать, то не думаем ли мы, что результат будет менее удовлетворительным, чем если мы сами это сделаем. Когда мы сами стараемся сделать что нибудь, то этим снова становимся под закон. Но дела закона - даже наши "добрые" дела - являются только "мертвыми делами", которые Бог ненавидит. В этой притче оба сына, и старший и младший, в одинаковой степени были удалены от радости отцовского дома. Но старший сын, хотя и не ушел "в далекую страну", но, в сущности, был только "по своему положению", и его теоретическое положение никогда не могло стать практическим, т.е. жизненным, как это было с блудным сыном, потому что он не захотел отказаться от своих "добрых" дел.