До и после сокрушения.

Сокрушение внешнего человека является основным переживанием всех, которые служат Богу. Оно должно оказаться позади нас еще до того, как Бог сможет действенно употреблять нас.

Если человек трудится для Бога, то может случится двоякое. Во-первых, он будет, если внешний человек его не сокрушен, медлительным в духе, а потому и непригодным для работы. Если он интеллигентен, тогда разум определяет его работу; если он сострадателен, тогда он водится своими чувствами, такой труд может показаться успешным, но он не приближает людей к Богу. Во-вторых, он может все то, что хочет сказать Дух, облечь в свои собственные мысли и чувства. Результат, соответственно, смешан и нечист, а потому обогащает человека только смешанным и нечистым опытом. Оба состояния ослабляют наше служение Богу. Если мы хотим видеть результат своего труда, тогда нам следует знать, что в принципе только "Дух животворит". Этот факт придется нам постичь раньше или позже, если мы не постигли его в день своего обращения, тогда может быть, его придется постичь десять лет спустя. Многим придется оказаться в таком состоянии, что они узнают, что они не пережили ни того, ни другого, а потому им придется понять, каким бесценным является их труд и какими бесполезными являются многие помышления их и различные чувства. И если даже своими помышлениями и своими чувствами они смогут привлечь к себе многих людей, то тем не менее успеха у них не будет. В итоге, они вынуждены будут признать, что только "Дух животворит". Только посредством Духа люди оживают. Самые лучшие помышления и чувства ваши не достигнут ничего. Достичь этого в состоянии только Дух. Многие из тех, кто служит Господу, сознают этот факт только после многих скорбей и неудач и только в итоге Слово Господне становится для них значительным, что ДУХ ЖИВОТВОРИТ. Там, где дух получает простор, грешники возрождаются и становятся святыми. Там, где посредством канала духа провозглашается жизнь, возрождаются те, которые принимают эту весть. Если верующим подается жизнь посредством духа, тогда новая жизнь получает пищу. Без Духа не может быть ни возрождения, ни назидания.

Но вот удивительно, что Бог не ясно отличает Свой Дух от нашего духа. Мы находим много мест в Библии, где мы просто не в состоянии определить, следует ли отнести слово "дух" к нашему человеческому духу или к Духу Божьему. Переводчики Библии начиная от Лютера и до нынешних богословов, которые трудились над английским переводом, не в состоянии были сказать относится ли слово "дух", как оно часто употребляется в Новом Завете, к человеческому духу или к Духу Божьему.

Глава восьмая Послания к Римлянам является во всей Библии тем местом, в котором слово "дух" встречается чаще всего. Но кто может установить, как часто это слово "дух" в этой главе относится к Духу Божьему? В различных английских переводах слово "пнеума" (дух) пишут иногда с большой буквы (в отношении к Богу), а иногда с малой (в отношении к человеческому духу). Вполне очевидно, что эти переводы не совпадают друг с другом и что в данном случае никакое мнение не может считаться окончательным. Просто невозможно окончательно разобраться в этом вопросе. Если мы с возрождением получаем свой новый дух, то, конечно, мы получаем таким образом Дух Божий. В тот именно момент, когда наш человеческий дух подымается из состояния смерти, мы получаем Духа Святого. Поэтому, мы часто говорим, что Дух Святой пребывает в нашем духе, но нам часто трудно разобраться, какой дух является нашим духом. Оба они так соединены друг с другом, что очень трудно отличить их между собой, хотя оба они существуют самостоятельно.

Освобождение духа является, таким образом, как освобождением человеческого духа, так и освобождением Духа Божьего, Который пребывает в человеке. Так как Дух Святой таким именно образом соединен с нашим, то мы в состоянии отличать их друг от друга только по имени, а не в действительности. Так как освобождение одного означает освобождение и другого, то всякий, кто вступает в контакт с нашим духом, вступает одновременно в контакт с Духом Святым. Благодарите Бога за то, что всякий раз, когда вы позволяете людям вступать в связь с вашим духом, вы предоставляете им возможность встретиться с Духом Святым. Вот так дух ваш предлагает людям Духа Святого.

Чтобы иметь возможность действовать. Дух Святой нуждается в человеческом духе, как в носителе. Электрический ток не проникает как молния в осветительную лампочку. Он подводится проводником. Поэтому тому, кому нужен ток, необходим и подводящий проводник. Точно также и Дух Божий нуждается в человеческом духе, как в носителе, чтобы достичь человека.

Всякий, получивший благодать, обладает в своем духе пребывающим в нем Духом Святым. Может ли воспользоваться им Господь, менее зависит от его духа, нежели от внешнего человека. У многих трудности заключаются в том, что их внешний человек еще не сокрушен. У них не обнаруживают ни кровью означенных следов после ран, ни шрамов. В таком случае Дух Божий оказывается в плену у духа человеческого и не в состоянии проявить Себя. Порою наш внешний человек -активен, но в таком случае внутренний человек бездействует. Внешний человек простирается вперед, а в это время внутренний человек отстает.

Несколько практических вопросов.

Попытаемся сказанное проверить в сфере практических Допросов. Обратимся, например, к проповедованию. Как же часто случается, что мы можем серьезно проповедовать - мы имеем хорошо приготовленную и безупречную проповедь - и все же внутренне мы остаемся холодными, как лед. Нам необходимо встряхнуть других, а сами мы остаемся неподвижными. Нет гармонии между внешним и внутренним человеком. Внешний человек тает от накала, тогда как внутренний отвердевает от холода. Мы рассказываем другим о любви Божьей, о том, как она велика, но лично нас она не касается. Мы говорим о трагедии крестных страданий, а затем, едва только окажемся на пути домой, начинаем смеяться. Как же нам все это изменить? Разум наш трудится, чувства наши выражают себя, но однако у нас все время такое состояние, будто наш внутренний человек только присматривается ко всему. Внешний и внутренний человек не объединены друг с другом.

Рассмотрим еще и другое положение. Внутренний человек горит от ревности и хотел бы звать, но никак не может выразить себя. После продолжительных речей он все еще как бы в тесном кругу. Чем значительнее внутреннее бремя проповедника, тем более холодным он оказывается извне. Он хотел бы говорить, но не в состоянии выразить себя. Если он встречает грешника, внутренний человек его как будто плачет, но все же он не в состоянии проливать слезы. Он испытывает внутреннее побуждение, и все же, когда он поднимается на кафедру и пытается высказать, что волнует его, он теряется в лабиринте слов. Это чрезвычайно неприятное положение. Но основное зло опять-таки тоже - это его внешняя оболочка, в которой он по-прежнему находится. Внешний человек не подчиняется повелениям внутреннего. Можно внутри плакать, а внешне оставаться невозмутимым; можно внутри страдать, а внешне оставаться равнодушным; можно испытывать внутренний избыток помышлений, внешне же как будто потерять всякую память. Дух постоянно ищет возможность проникнуть сквозь внешнюю оболочку.

Для каждого, кто хотел бы научиться, как ему следует служить Богу, сокрушение внешнего человека является, поэтому, первым уроком. Только того Бог может действительно употреблять, кто не обладает более независимо действующими внешними помышлениями и чувствами. О, если бы Бог привел нас в такое состояние, в котором вполне сокрушился бы наш внешний человек.

Там где это уже случилось, положен конец в паре идущей с внешней активностью внутренней пассивности; там конец такому состоянию, когда внутри вопль, а внешние уста словно зашиты; уже не бывает больше так, что обилие мыслей не в состоянии выразить себя. Человек уже не беден более мыслями. Тогда уже не требуется более двадцати предложений там, где все можно выразить столь хорошо и в двух предложениях. Теперь наши мысли приходят на помощь духу вместо того, чтобы препятствовать ему.

Точно также и наши чувства образуют очень твердую оболочку. Очень многие, желающие быть счастливыми, не в состоянии дать выход своей радости, или же им хотелось бы плакать, но они не в состоянии плакать. Если Господь посетит нашего внешнего человека наказанием ли, светом ли Духа Святого, тогда мы можем дать выход как своей скорби, так и своей радости, как это соответствует нашему внутреннему человеку.

Освобождение духа содействует тому, чтобы в постоянно возрастающей мере пребывать в Боге. Мы встречаемся в Библии с духом откровения. Мы в состоянии без труда пользоваться этим духом, чтобы воспринимать откровения Божии. Свидетельствуем ли мы, проповедуем ли, мы передаем далее посредством своего духа Слово Божие.

Кроме того, посредством своего духа мы как бы само собой вступаем в связь с духом наших ближних. Если кто-то говорит в нашем присутствии, мы в состоянии независимо от него создать себе образ, представление о нем, а потому и знать, какой человек перед нами, какова его настроенность, к какому роду христиан он принадлежит и в чем заключается его горе. Наш дух вступает в контакт с его духом. Но вот, удивительно и то, что и другие легко вступают в контакт с нашим духом. У определенных людей можно соприкасаться с их мыслями, чувствами или их волей. Даже после продолжительной часовой беседы у нас может не быть встречи с их подлинной сущностью, несмотря на то, что оба мы христиане. Внешняя оболочка слишком толстая, чтобы другие могли встретиться с его внутренним человеком. Одновременно с сокрушением внешнего человека начинает протекать дух, а потому он открыт для других.

Отступать и поворачивать.

Если внешний человек уже сокрушен, тогда дух человека совершенно естественно находится в ненарушимом присутствия Божием. Через два года после того, как одному брату пришлось возложить свое упование на Бога, он прочел книгу "Практика присутствия Божьего" брата Лоуренса. После того, как он прочел ее, он весьма огорчился, что он не состоянии, как брат Лоуренс, непрестанно пребывать в присутствии Божием, как бы он того хотел. Вот тогда он начал встречаться с кем-то для того, чтобы молиться часами. Для чего же? Но ведь Библия говорит: "Непрестанно молитесь". Они же изменили это повеление, решив: "Молитесь каждый час!" Вот поэтому они встречались для молитвы с каждым ударом следующего часа. Они полагали крайние усилия для того, чтобы возвратиться к Богу, потому что они чувствовали, что сами по себе они не в состоянии пребывать в присутствии Божием. Получилось так, будто они уклонились во время работы, чтобы опять быстро возвратиться к Богу. Или же тогда, когда они что-то изучали, они вдруг прерывали свой труд, чтобы возвратиться к Богу. Если бы они не поступали таким образом, им казалось бы, что они весь день находились вне присутствия Божьего. Они часто проводили половину субботы в молитве и даже весь воскресный день. Несмотря, однако, на то, что так они провели два или три года, они так и не вышли из своего тупика. Возвращаясь к Богу, они радовались присутствием Его, но тот час же теряли Его, как только уходили от Него. В этом вопросе они, разумеется, не одиноки: многие христиане сознают, что они стоят пред лицом того же вопроса. Может быть, тогда нам следует помышлениями своими пребывать в присутствии Божием? Но как непостоянны наши помышления, так непостоянно было бы и наше присутствие в общении с Богом. Конечно, если мы будем помышлять об этом, тогда мы будем в присутствии Божьем, но если не будем помышлять, тогда у нас не будет этой уверенности. Но это чистейшее безрассудство, потому что Бог присутствует в нашем духе, а не в нашей памяти.

Чтобы решить эту проблему, нам необходимо прежде всего урегулировать вопрос сокрушения нашего внешнего человека. Так как ни наши чувства, ни наши помышления не обладают природой Божией, то они и не могут сочетаться с Ним. Четвертая глава Евангелия от Иоанна изображает нам природу Божию. Бог есть Дух. Единственно дух наш обладает природой Божией, а потому в состоянии соединиться с вечным Богом. Если мы попытаемся войти в присутствие Божие посредством своих помышлений, то мы сразу же окажемся вне Его, как только перестанем сосредоточиваться на этом предмете. Точно то же случится, если мы попытаемся охватить присутствие Божие своими чувствами, потому что как только перестанут звучать наши чувства, как тот час же исчезнет Его присутствие. Но если мы постоянно счастливы, легко прийти к выводу, что мы постоянно находимся в присутствии Божием. Если же наше счастье встречает свой конец, следовательно, и исчезнет Его присутствие! Мы могли бы рассчитывать на Его присутствие тогда, когда мы печалимся и плачем, но ведь мы не можем проливать слезы в течение всей жизни. Следовательно, как только осушатся наши слезы, так тот час же исчезает и присутствие Божие. И наши помышления, и наши чувства - это человеческие силы. Но всей нашей деловитости должен наступить конец. Если мы хотим сохранить присутствие Божие своей деловитостью, мы лишаемся его тот час же, как только приостановим ее. Присутствие Божие требует подобия натур. Только внутренний человек обладает природой Божией. Единственно посредством его способно проявляться присутствие Божие. Деловитость внешнего человека способна только препятствовать внутреннему человеку. Поэтому, внешний человек действует не помогающим, а препятствующим образом. Если же внешний человек сокрушен, тогда внутренний наслаждается миром Божиим.

Бог даровал нам наш дух, чтобы посредством его мы могли воспринимать Бога. Внешний человек всегда настроен на прием внешних вещей, а потому, он лишает нас присутствия Божьего. Конечно, мы не в состоянии упразднить всех внешних вещей, но мы в состоянии воздействовать на своего внешнего человека. Мы, естественно, не способны удержать всего того, что проникает в нас извне; эти миллионы и миллиарды внешних вещей мира вполне находятся вне нашего контроля. Если что-то происходит, наш внешний человек воспринимает это, но в гаком случае мы не можем наслаждаться миром присутствия Божьего. Отсюда легко заключить, что жизнь в присутствии Божием зависит от сокрушения внешнего человека.

Ели наш внешний человек сокрушен по милости Божией, то нас можно охарактеризовать, как следует ниже: вчера мы были полны своеобразия, но сегодня все это уже немыслимо для нас, мы уже не в состоянии вести себя каким-то особым образом. Раньше наши чувства могли очень легко возбуждаться, будь то самое нежное из них - любовь, или самое грубое - гнев. Теперь же, однако, если нас и атакует множество вещей, наш внутренний человек остается неподвижным, присутствие Божие - неомраченным, внутренний же мир - ненарушимым.

Следовательно, ясно, что сокрушение внешнего человека является основной предпосылкой того, чтобы мы могли радоваться присутствию Божию. Брат Лоуренс был занят работой в кухне. Люди кричали громко, требовали разных вещей, которые им были нужны. Несмотря на постоянный грохот ключей и посуды, внутренний человек его оставался совершенно спокойным. Он ощущал присутствие Божие в этом шуме и в этой работе в кухне точно так же, как и в тихой молитве. Почему? Он научился состоять в связи с своим духом и отрекаться от своей души.

Некоторые полагают, что окружение их должно быть свободно от таких отклонений, как грохот ключей, если Господь должен присутствовать. Чем далее они находятся от других людей, тем лучше, как они полагают, чувствуют присутствие Божие. Какое заблуждение? Трудность заключается не в ключах, не в их ближних, а в них самих. Бог не избавит нас от ключей, но Он может избавить нас от того, как мы реагируем на них! Вот тогда внешний шум уже не будет играть никакой роли, потому что внутренний человек не будет реагировать на него. Так как Господь сокрушил внешнего человека, получается так, как будто мы уже ничего не слышим. Да будет прославлен Бог за то, что у нас может сохраниться самый тонкий слух, но в силу того, что совершила в нас благодать, мы уже в самой ничтожной степени находимся под влиянием того, что атакует внешнего человека. В таких событиях, мы можем точно так же находиться пред Богом, как если бы мы только молились.

Если внешний наш человек сокрушен, тогда у нас нет нужды возвращаться к Богу, потому что мы постоянно в Его присутствии. У тех же, у кого внешний человек еще невредим, так не бывает. Если человек выполнил какое-то поручение, ему необходимо опять возвратиться к Богу, потому что он полагает, что он уклоняется от Бога, Которому он служит. А потому, ему представляется, что лучше всего вообще ничего не делать. Знающим же Бога нет нужды возвращаться к Нему, потому что они не удалялись от Него. Они точно так же наслаждаются присутствием Божиим, как будто они провели в молитве весь день или усиленно занимались своей повседневной работой. Нормальным может быть для нас такой опыт, что мы ощущаем присутствие Божие, когда мы приближаемся к Нему; если же мы чем-то заняты, то, несмотря на наше бодрствование, мы можем испытывать такое чувство, что мы несколько удалились от Него. Возьмем, например, такой случай, когда мы проповедуем Евангелие или пытаемся назидать других. Спустя какое-то мгновение мы испытываем побуждение преклонить колени и молиться. Но у нас все-таки появляется чувство, что прежде необходимо возвратиться к Богу. В каком-то отношении беседа несколько увлекла нас от Бога, а потому нам прежде всего необходимо опять приблизиться к Богу в молитве. Мы как будто потеряли присутствие Божие, а потому нам необходимо опять возвратить его. Или вот, мы выполняем повседневную работу, может быть, убираем полы. Если после окончания этой работы нам хочется молиться, то опять у нас создается впечатление, будто мы далеко ушли, а потому нам необходимо возвратиться. Что же нам сказать на это? Сокрушение внешнего человека считает лишним такое постоянное возвращение к Богу. Мы точно так же сознаем присутствие Божие, как если бы вели разговор или пребывали в молитве, склонив колени. Повседневность работы не в состоянии увлечь нас от Бога, а потому у нас нет необходимости возвращаться к Нему.

Рассмотрим теперь крайний случай для ясности. Гнев является самым сильным из человеческих волнений. Однако, Библия не запрещает нам гневаться; ведь существует определенный гнев, у которого нет ничего общего с грехом. Вот поэтому написано: "Гневаясь, не согрешайте". Тем не менее, гнев столь силен, что он граничит с грехом. "Любите, только не согрешайте; будьте кротки, только не согрешайте", - таких выражений нет в Слове Божием, потому что любовь и кротость весьма далеки от греха. А вот гнев и грех находятся в непосредственном соседстве.

Может случится, что кто-то из наших братьев совершил тяжелую ошибку, а потому он достоин сурового порицания. Но вот порицать совсем нелегко. Гораздо лучше было бы выразить ему свое сострадание, нежели гнев, потому что при малейшей неосторожности он может превратиться в нечто другое. Совсем не легко гневаться так, как это соответствует воле Божией. Тем не менее тот, кто пережил сокрушение внешнего человека, способен отнестись с необходимой строгостью к другому брату, не испытывая в духе беспокойства, а потому и не прерывая присутствия Божьего. Он пребывает, если даже ему и приходится таким образом общаться с другими, точно так же в Боге, как и в молитве. Поэтому он способен и после того, как он поговорил со своим братом, приступить к молитве, не испытывая необходимости прежде обратиться к Богу. Добавим, что это действительно тяжело, но если наш внешний человек сокрушен, тогда и эти оказывается действительностью.

Разделение внешнего и внутреннего человека.

Если внешний человек сокрушен, то все внешние дела находятся вне, внутренний же человек непрестанно живет пред Богом. Однако у многих в этом отношении возникает трудность, потому что внешний человек сопряжен с внутренним, а потому все то, что влияет на внешнего человека, одновременно воздействует и на внутреннего. Вот поэтому милостивые действия Божий должны отделить внешнего человека от внутреннего. Вот тогда все то, что воздействует на внешнего человека, не способно будет достичь внутреннего. Если даже внешний человек будет продолжать беседу, внутренний будет пребывать в общении с Богом. Внешнего человека может обременять грохот ключей, а вот внутренний, тем не менее, состоит в общении с Богом. Можно продолжать свою деятельность, ведь внешний человек постоянно соприкасается с миром, но все это не трогает внутреннего человека, потому что он пребывает с Богом.

Рассмотрим сказанное на двух примерах. Вот брат работает на улице. Если его внешний человек отделен от внутреннего, то последнему совсем не мешают внешние события. Он может быть вместе с внешним человеком в совершаемой работе, а в своем внутреннем он может одновременно поклоняться Богу. Или вот отец. Его внешний человек смеется или играет со своим маленьким ребенком. Но вот внезапно у него появляется духовная нужда. Так как он совсем не удаляется от присутствия Божьего, то он, в то же мгновение, может выйти навстречу в своем внутреннем человеке создавшемуся положению. Вот поэтому важно, чтобы мы знали, что отделение внешнего человека от внутреннего является чрезвычайно решающим воздействием на наше дело и нашу жизнь. Только так мы можем работать не уходя из общения с Богом.

Мы можем называть верующих "просто" людьми или состоящими из "двоих". У многих внешний и внутренний человек все еще создает единство, у других же они обособлены друг от друга. Доколе человек является "просто" личностью, ему постоянно необходимо употреблять всю свою сущность то ли для работы, то ли для молитвы. Если он приступает к работе, следовательно, он уходит от Бога. Если же он потом хочет молиться, тогда ему необходимо оставить работу. Так как его внешний человек еще не сокрушен, то его жизнь является постоянным уходом и возвращением. Личность же состоящая из "двух" человек, напротив, в состоянии трудиться своим внешним человеком, тогда как внутренний человек может одновременно непрерывно стоять пред Богом. Если это необходимо, внутренний человек такой личности может проявить себя и сообщить себя другим. Но он же наслаждается неомраченным общением с Богом. Зададимся, поэтому, серьезным вопросом: "Являюсь ли я все еще "просто" человеком, или же я уже состою из "двух" человек?" Вся разница заключается только в том, отделен ли внешний человек от внутреннего.

Если вам уже пришлось пережить по милости Божией это разделение, тогда вы знаете, что в вас находится один человек, который пребывает в покое, несмотря на то, что вы теперь работаете или занимаетесь другими внешними делами. Если даже внешний человек и занимается внешними делами, тем не менее они не в состоянии проникнуть во внутреннего человека.

Это дивная тайна! Там, где эти два человека отделены Друг от друга, совершается присутствие Божие. Брат Лоуренс был, казалось, весьма занят работой в кухне, тем не менее был другой человек, который стоял пред Богом и который наслаждался беспрепятственным общением с Богом. Это внутреннее разделение хранит наши реакции от осквернения плотью и кровью.